Евгений Сухов - Резидент

Взяв папиросу, беглец прикурил от предложенного огонька и глубоко, насколько позволяли его скукожившиеся легкие, втянул в себя горьковатый дымок.

— А хорошо, братцы! Лучшего табачка в жизни не курил.

— Тебя как звать-то? — добродушно спросил капитан Ерофеев и отцепил от ремня флягу.

— Макар.

— Хорошее имя. Русское, старинное. А родом откуда будешь?

— Из-под Могилева, — отчего-то сконфузившись, произнес паренек.

Капитан одобрительно кивнул и скупо улыбнулся:

— И город хороший. Бывал я в этом городе. В зелени весь, как сад! С этим городом у меня кое-какие воспоминания связаны. Дивчина одна в нем жила, женихался я с ней, да вот… как-то не случилось. А вот теперь даже не знаю, жива ли.

Докурив, паренек закрыл лицо руками и совершенно по-детски шмыгнул носом:

— Не смотрите… Сейчас пройдет… Столько было… Ведь живой! Сто раз могли убить. А я себя всегда невезучим считал. Ведь другие были лучше меня, удачливее, а они в земле лежат. Я сейчас… Я успокоюсь… Вы простите меня, — утер он рукавом слезы. — Тут столько горя, а я о своем.

— Глотни спиртику, успокоиться тебе надо. Он сейчас в самый раз будет, как лекарство, — посоветовал ротный. — Не боись, разбавлен как надо, не обожжет! Можно сказать, что ты второй раз родился. Не каждому так везет, паря! Такая стрельба была, в соседней дивизии слышно было!

Макар сделал два глотка и устало присел на брус:

— Крепкий… Братцы, кажись, я захмелел. Голова кругом пошла.

— Это с непривычки. Ничего, закалишься на наркомовских! — пообещал коренастый солдат.

— Может, у вас хлеб найдется? Давно ничего не ел.

— Прохоров! — строго окликнул капитан ординарца. — Что такое получается? Парня спиртом напоили, а закуски не дали! Это как же мы гостей встречаем? Как-то не по-христиански получается! Давай, принеси похлебку с хлебом и еще что-нибудь… У меня там в вещмешке еще кусок сала заныкан, тащи его сюда! Ну что ты на меня так осуждающе смотришь?

— Товарищ капитан, вы же сказали, до случая.

— Чего жмешься, Прохоров? Сейчас и есть тот самый особенный случай! К нам гость с той стороны прибежал, уцелел чудом, а ты для него кусок сала жалеешь. Ты, случайно, не хохол?

— Бабка у меня была украинкой.

— Во-во, сразу видно!

— Сейчас принесу, товарищ капитан, — сдался ординарец и тотчас скрылся в блиндаже.

Выскочил через минуту, держа в одной руке литровой котелок, до самых краев заполненный борщом, в другой — кусок хлеба с салом.

— Вот держи!

Макар ел быстро, но не жадно, уверенно справлялся с голодом, который буквально излучали его большие серые глаза. Добрался и до сала. Сначала вволю надышался его пряным перченым запахом и только потом откусил маленький кусочек, вкусно заел его черным хлебом. Откусил еще такой же небольшой кусочек и покачал головой:

— Ничего более вкусного в жизни не ел.

— Ты как у немцев-то оказался? — спросил ротный, припрятав в карман портсигар. Курить папиросу не стал. Достал расшитый бисером кисет, высыпал из него табачок на тонкую бумагу и, ловко свернув цигарку, аккуратно провел по краешку листка языком, заклеивая.

— Долгая история. В сорок втором случилось. Под Харьковом… Такое пришлось пережить, что и в аду не встретишь. Ведь мы даже повоевать толком-то не успели. Только из поезда начали выгружаться, а тут немецкие бомбардировщики налетели. Наш поезд в щепки разбомбило! Когда очнулся, вокруг меня лишь трупы да куски разорванных тел лежат. А по полю немцы цепью идут и раненых из автомата добивают. Не то куражатся, не то милосердие проявляют. Подошли ко мне, что-то стали спрашивать. А голоса я их не слышу, только в голове у меня гудит. Один из них автомат мне в грудь наставил и с улыбкой так на меня смотрит. Думал, все, конец!.. Мне эта улыбка долго потом снилась… Смотрю на него, а страха у меня никакого нет, просто подумалось, вот как оно быстро закончилось. Даже глаза закрыл… А тут меня кто-то в спину толкнул, и я едва не упал. Оглянулся, а там другой немец стоит и показывает на пленных красноармейцев, стоящих в сторонке, таких же бедолаг, как и я. Дескать, туда иди, там тебе место… — Солдатик замолчал, думая о чем-то своем.

— А что дальше было?

— Дальше был лагерь для военнопленных. Хотя и лагерем-то его особо не назовешь. Кусок земли посреди выжженного поля, огороженный колючей проволокой. Через месяц переправили в другой лагерь, но там уже были бараки, работали на карьере. Колотили какой-то белый камень, доломит, кажется… В эшелоны его загружали. Дня не проходило, чтобы кто-то не помер. Еда только утром. Да и можно ли ее пищей назвать? Так… небольшой кусок пропеченного теста.