Сергей Самаров - Зеленая кнопка

При этом пистолет, остававшийся в руках Али Илдаровича, все же вызывал у меня легкое беспокойство. Мне трудно было предположить, как поведет себя этот человек. Пожелает ли он остаться подполковником Дадашевым, или же за спиной у меня окажется вооруженный эмир Махмудшах аль-Афалаби. Это тоже был допустимый вариант.

Следующая пуля, выпущенная из этого пистолета, вполне могла достаться мне, хотя я, разумеется, предпочел бы, чтобы Али Илдарович не стал стрелять ни в меня, ни в себя. Меня еще мог бы спасти бронежилет, если бы эмир целился в корпус. А при самоубийстве люди обычно выбирают голову. Им в такие моменты наплевать на эстетичность. Они просто стреляются, и все…

– Старлей, смотри внимательней. Мои люди могут среагировать на звук пистолетного выстрела, раздавшийся в моем гроте… – подсказал мне эмир из-за полога.

После этого я вообще перестал его опасаться. Тем не менее я беззвучно пробрался чуть дальше и принял в сторону, чтобы стать невидимым и для эмира, и для кого-то еще со стороны. Свет слабой лампочки сквозь толстый полог не проникал.

– Смотрю, товарищ подполковник, спасибо, – сказал я.

Мне самому тоже подумалось, что одиночный пистолетный выстрел в гроте привлек внимание бандитов, находившихся за каменным бруствером. Подсказку на этот счет дал мне тепловизионный оптический прицел автомата.

Я увидел, как двое бандитов посмотрели в нашу сторону и обменялись какими-то фразами. После чего один из этой пары, видимо, выполняя приказание второго, перекатился в низинку. Там он приподнялся и что-то крикнул визгливым, как мне издали показалось, голосом.

Тут же к нему в низинку перекатились еще пятеро бандитов. В результате позиция обороны банды, и без того не самая мощная, была сильно ослаблена. Все шестеро стали на четвереньках пробираться в сторону моей позиции. Однако бандитские задницы, видимо, хорошо «светились» в тепловизорах солдат моего взвода. Результат не заставил себя ждать. Через несколько секунд боевиков осталось только трое.

Они продолжали движение, укрываясь за камнями, оставаясь невидимыми для моих бойцов. Но эти боевики в темноте, естественно, не замечали меня. Дистанция до них составляла метров двадцать пять – двадцать восемь. Я стрелял прицельно, в головы. С такой дистанции я и без оптического прицела не промахнулся бы, поскольку огонь нескольких больших костров хорошо освещал пещеру и четко выделял контуры бандитов, передвигающихся в мою сторону.

Таким вот образом я без проблем избавился от опасности, угрожавшей мне…

Значит, старший лейтенант Жеребякин уготовил мне такую участь – попасть под жесткую опеку брата, как до меня получилось с отцом. Этот командир взвода не знал, разумеется, что представляет собой мой брат, капля в каплю повторяющий характером нашу мать. Типичный полковник полиции, излишне прямолинейный не только в поступках, но даже в мыслях, лишенный всяких сомнений и гибкости мышления.

Впрочем, я все еще остался в сомнении, не знал, что же лучше. Оставаться мне эмиром сильного джамаата, подвергать постоянной опасности не только себя, но и своих людей, выступать против подавляющего большинства собственного народа или же попасть в «лапы» к брату, оказаться в полной зависимости от него. У каждого из этих двух вариантов были свои собственные преимущества и недостатки.

Оставаясь эмиром, я не терял свободу мысли и действий, поскольку находился в Дагестане, а не в Сирии. Там такой свободы у меня тоже не было, несмотря на все уверения тех людей, которые уговаривали меня туда податься.

Но раньше меня подпитывала национальная, может быть, даже националистическая идея, в гораздо большей степени, чем религиозная, которая моим сирийским командованием только декларировалась, но никак не соответствовала общей идеологии движения. Именно из-за этого у меня там же, в Сирии, и начался раздрай в душе. Я стал терять уверенность в правомочности своих действий.

Потом я вернулся в родные места, где рассчитывал стать хозяином самому себе. Но и здесь со мной происходило то же самое.

Первые сомнения пришли ко мне, когда я выслушал телефонный доклад командира малого джамаата, который должен был не только подготовить для всех базу в ущелье Трех Дев, но и навестить свое родное село, собрать там еще один небольшой отряд, в дополнение к своему. Я знал, что этот человек не способен на обман. Он честно сказал мне, что сумел привести с собой только одного никчемушного оборванца, пьяницу и бывшего уголовника, который и пошел-то в джамаат только ради того, чтобы безнаказанно грабить.