Сергей Самаров - Зеленая кнопка

Полковник смотрел то мне в лицо, то в единственный глаз автоматного ствола. Я до сих пор не могу уверенно сказать, смог бы в тот момент расстрелять полковника, ответь он мне категоричным отказом. Мои слова были унижением его погон. Я затеял опасную игру.

Он попытался найти компромисс и спросил:

– Есть раненые офицеры военной разведки?

– Семь человек.

– Грузите… Их я возьму…

– И одного старшего сержанта, – добавил я. – Исполняющего обязанности командира взвода.

Полковник хотел отказаться. Я видел это по его глазам.

– Раненые военные разведчики могут дать нужные сведения, потому только я и согласился, – оправдывался он перед самим собой.

– И одного старшего сержанта… – повторил мои слова командир офицерского взвода военной разведки и тоже поднял автомат.

– Грузите всех… – махнул рукой полковник. – За самовольное использование вертолета командующего отвечать будете сами. За угрозу оружием старшему по званию офицеру – тоже. Неприятности я вам могу обещать смело.

– Не рекомендую связываться с нами, – посоветовал я. – В районе боевых действий всякое бывает. Например, часто летают шальные пули…

Колонна носильщиков с двенадцатью тяжелоранеными уже была рядом.

– Грузите всех! – распорядился я.

– Всех – это семерых офицеров разведки и вашего старшего сержанта… – возразил полковник, но шум вертолетного двигателя и свист винтов, совмещенный с характерным хлопаньем, не позволили мне, кажется, услышать его слова.

В вертолет загрузили всех тяжелораненых бойцов.

Говоря честно, я не увидел разницы в том, отправим мы восьмерых человек или же двенадцать.

– Мне командующий обещал вертолет за ранеными прислать, – сказал командир взвода военной разведки. – А вы, товарищ полковник, в этой машине только попутный груз, как я понимаю. Планшет я мог бы и пилотам передать, как мы с командующим и договаривались. Вы ведь, наверное, за медалью полетели, да?..

Перед загрузкой я подошел к старшему сержанту Жеребякину, положил руку на его забинтованное плечо, посмотрел в переполненные болью глаза и сказал:

– Держись, Иван Владимирович. Тебе еще жить да жить…

– А я умирать и не собираюсь, – слабым голосом прошептал он, думая, наверное, что говорит громко. – Я держусь. У нас весь род крепкий. А я слышал, товарищ майор, как вы с этим полковником разговаривали. Не надо было из-за меня. Он человек недобрый. Зачем вам лишние неприятности!

– Не только за тебя. За всех раненых… – просто ответил я и отошел, чтобы не мешать погрузке.

Старшего сержанта унесли в салон вертолета…

Больше с Жеребякиным я не встречался. Я написал представление о награждении его орденом Красного Знамени, но так и не узнал, получил ли он его. Слышал только, что после госпиталя парня комиссовали и отправили домой…

На столе снова зазвонил и завибрировал мой смартфон. На мониторе высветился номер начальника штаба сводного отряда спецназа майора Помидорова.

– Слушаю вас, товарищ майор, – ответил я.

– По твоему запросу, Василий Иванович. Об отставном подполковнике ВДВ… Жил такой как раз в том самом районе, где ты сейчас находишься. Там было даже два отставных подполковника Дадашева, и оба в ВДВ служили. Родные братья, участники Афганской войны, орденоносцы. Старший, Омахан Илдарович, потом продолжил службу в полиции, был даже начальником райотдела, уволился в звании полковника. Сейчас проживает в райцентре вместе с пожилым отцом Илдаром Махмутшаховичем Дадашевым. Младший из подполковников, Али Илдарович, со слов брата, уехал в Москву и только изредка звонит. Занимается там бизнесом. Сфера его интересов брату неизвестна. Сделать запрос в Госреестр я еще не успел. Если это необходимо, займусь этим в начале рабочего дня. Других сведений в картотеке МВД не имеется. Но вот в базе данных ФСБ присутствует одна-единственная, однако довольно интересная строчка. Есть, дескать, подозрения, будто Али Илдарович Дадашев под именем отставного подполковника ливийской армии Махмудшаха аль-Афалаби принимает участие в сирийских событиях на стороне ИГИЛ. Но там же имеется оговорка, что эти данные не проверены и требуют уточнения. А что он тебя так заинтересовал?

– Это, товарищ майор, не телефонный разговор, как я уже доложил. По завершении операции я все отражу в рапорте и лично расскажу. Извините, не имею возможности дальше разговаривать. Не позволяет ситуация. Конец связи…