Леонид Головнёв - Чары Клеопатры

Все бы ничего, если бы не одно «но». Через два месяца пребывания в Можайской колонии наркобаронесса почувствовала, что с ее организмом происходит что-то непонятное, ранее, определенно, не испытываемое. Поначалу Клеопатра объясняла себе это некомфортными условиями в колонии и выпавшими на ее долю стрессами. А когда ее стало подташнивать и потянуло на солененькое и острое, она поняла, что беременна.

Врач-гинеколог в колонии подтвердил ее догадку, сделав анализы.

— Как это может быть?! — вырвалось у Клеопатры, услышавшей приговор.

— Обычном способом, моя милая, — невозмутимо ответила пожилая женщина и протянула ей несколько рецептов. — Вот это бесплатно получите в аптеке… как вас? Зулейка Ивановна. Гм, экзотическое имя, никогда не встречала… Попьете успокаивающее. По-моему, беременность протекает нормально, но понаблюдаться у доктора не помешает. Придете ко мне через недельку, я тут написала… Все, свободны… Зулейка Ивановна.

Клеопатра вышла из кабинета, будто оглушенная. Жизнь сыграла с ней злую шутку, причем в самый неподходящий момент.

Драматизм ситуации усугублялся тем, что она и в самом деле не представляла, от кого забеременела. Хорошо, если от Алексея. А если от майора милиции, изнасиловавшего ее? По срокам это было вполне возможно. Если не Алексей, а, не дай бог, этот проклятый майор… Ведь он законченный наркоман, а это зло, как известно, передается по наследству…

«Беременна… беременна… беременна…» — стучало в мозгу.

Теперь Клеопатра стояла перед выбором: оставить ребенка или сделать аборт? Посоветоваться она ни с кем не могла. Разве написать Алексею? Но в последнее время, после ее ареста, он отдалился от нее. Что ж, так часто бывает в жизни — упавшему редко кто протянет руку… Так что самой придется нести свой крест.

По пути в барак Клеопатра зашла в аптечный киоск, расположенный на территории колонии рядом с продуктовым магазинчиком. Получила лекарства, которые, по всей вероятности, были в колонии в большом ходу. Девчонка-аптекарша понимающе ухмыльнулась и молча протянула ей целлофановый пакетик с медикаментами. На ее лице Клеопатра без труда прочитала: ну вот, еще одна краля исхитрилась забеременеть, чтобы с помощью ребеночка облегчить свою участь…

— Что-то ты бледная сегодня, Зулейка Ивановна, — сказала одна из ее новых сокамерниц.

— Недоспала, наверное, — вяло ответила Клеопатра и без сил повалилась на койку: как раз только что прозвучал сигнал отбоя.

Сокамерница участливо приложила руку к ее лбу:

— Температура вроде нормальная. Отдыхай, все пройдет.

«Ничего само не пройдет», — подумала Клеопатра.

События последних трех месяцев потрясли Алексея. Казалось, жизнь наконец-то начала налаживаться. В Люберецком банке развития он стал хорошо разбираться в финансово-кредитном деле, научился отслеживать и регулировать финансовые потоки, о которых в прежней жизни имел слабое представление. Заключил пару выгодных для банка сделок, чем заслужил одобрение руководства. А главное — им был доволен Саркис, которому, собственно говоря, банк через подставных лиц и принадлежал.

И вдруг все пошло-поехало. Как горох из худого мешка, посыпались беды, и одна горше другой. Погибла Наташа. Клеопатра сидит в Можайской колонии. Света хандрит, хнычет все время. Врачи говорят, что это сугубо нервное. Учится дочь теперь на тройки, и то еле-еле, уроки делать не хочет.

Алексей изредка наведывался к Клеопатре в колонию. Вероятно, Клеопатра сумела там завоевать авторитет, потому что однажды начальник колонии Марина Федоровна Залесская предоставила им для свидания служебную комнату, где они провели упоительные часы. А потом… потом Клеопатра призналась ему, что беременна, и рассказала о перипетиях, которые предшествовали ее аресту. Алексей пытался приободрить ее, но сердце защемило: его ли ребенок?..

Вернувшись в Москву, он рассказал о случившемся Саркисяну. Мудрый банкир попытался развеять его сомнения. Майор, мол, изнасиловавший Клеопатру, был обкуренный, а все наркоманы — импотенты, это общеизвестно.

— Какой же импотент, если он изнасиловал? — удивился Алексей.

— Если не импотент, то, во всяком случае, неполноценный мужчина, — гнул свою линию Саркисян. — Наверняка этот майор не успел кончить свое дело, как его пришиб Влад!..

Ильин во все это верит и не верит, но на сердце камень, который не сбросить.

Света стала раздражительной, спит плохо. Ясное дело: растет без материнской ласки. На могилу матери не ходит, да и на свидания с Клеопатрой не рвется. Но стала частенько посещать церковь, благо та рядом с их домом, у станции метро «Битцевский парк». Отец Федор приметил девочку, стал привечать, вести с ней долгие беседы…