Леонид Головнёв - Чары Клеопатры

Наживка, подброшенная капитаном Черновым лейтенанту Хлоповскому, сработала безотказно: в день охоты на наркоторговцев в Королёве ни один из них не вышел в свои зоны. Да и разговор лейтенанта со своей пассией в ресторане, записанный на пленку, изобличал сотрудника милиции в предательстве. Можно было без проволочек надевать на Хлоповского наручники. Но полковник Ковалев, выслушав капитана, высказал свои соображения:

— Торопиться с арестом нам теперь ни к чему. Пусть перевертыш на нас поработает. А мы тем временем по ниточке от него постараемся весь клубок раскрутить. Надо установить за ним и за его девицей слежку.

— Людей у нас маловато, — проговорил Чернов.

— Собровцев попросим, и мои отставные учителя, надеюсь, помогут нам. А тебе придется выехать в Королёв и организовать там работу. Владимир Юрьевич обеспечит тебя всем необходимым. Советую познакомиться с биографией Хлоповского. Очень интересная. Как мы прохлопали, что нам его подсунули? Демин удружил: на тебе, Боже, что нам негоже. А вероятнее всего, деньги сработали.

Заседание областной думы закончилось рано, и Алевтина Тихоновна предложила Зулейке Ивановне заехать к ней.

— Познакомлю тебя с мужем и сыном. Они у меня оригиналы: муж — доктор наук, химик, сын заканчивает десятилетку, неплохой музыкант, мечтает поступить в консерваторию, по классу фортепьяно. Увлекается спортом. В общем, вундеркинд, и я горжусь им.

— А мужем? — лукаво усмехнулась Клеопатра.

Алевтина пожала плечами:

— И муж вполне положительный человек. Но мужей не хвалят — можно сглазить или соперниц заиметь.

— Ты суеверная?

— Да нет. Но чем черт не шутит.

— Он не изменяет тебе?

— Пока не замечала. Он у меня — мужчина умственного труда. У таких секс на последнем месте.

— И тебя это устраивает?

Алевтина испытующе глянула на подругу: что это — простое любопытство или желание поближе узнать друг друга, пооткровенничать? Решила — последнее, ответила с улыбкой:

— Умею обходиться. Мужей надо беречь, — и рассмеялась. — А твой тебя устраивает? Слышала, ты недавно вышла замуж, отбила у какой-то разини?

— Не отбивала. Мы познакомились с ним, когда он был уже в разводе.

— Позвони ему, пусть и он приезжает к нам. Посидим, по рюмке выпьем.

— Нет, я ненадолго. Дома дел полно. В другой раз посидим.

Квартира у Подзольниковых оказалась далеко не роскошная: две комнаты по восемнадцать квадратных метров и кухня метров семь. Не кухня, а кухонька. Обстановка тоже не блистала: давно вышедший из моды польский гарнитур «Ганка» с двумя односпальными кроватями, простенький сервант, диван… И шторы на окнах не отличались оригинальностью — широкие полотнища из синтетической ткани с яркими цветами. А вот муж Алевтины буквально приковал внимание Клеопатры: высокий, стройный, с правильными чертами лица, если не считать несколько широковатый лоб с большими залысинами. Но это плюс тронутые серебром виски придавали лицу особое обаяние. Евгений Евгеньевич, как представился муж Алевтины, напомнил Клеопатре одного из известных испанских тореадоров, с которым ее познакомили однажды на корриде. У них даже завязался короткий роман, прервавшийся внезапно из-за серьезной болезни тореадора — он подхватил то ли какой-то южный вирус, то ли СПИД, и Клеопатра порадовалась, что их отношения не зашли так далеко.

— Женя, накрывай стол. — Алевтина протянула мужу пакет с шампанским и продуктами. — А мы пока приведем себя в порядок.

Евгений Евгеньевич безропотно повиновался жене и поспешил на кухню.

— Прошу, подруга, в ванну, там есть кое-какие косметические причиндалы. Наверное, не такие, как у тебя, но брови подвести, губы подкрасить есть чем.

Когда Клеопатра вышла из ванны, в комнате находился еще один человек, юноша лет семнадцати. Не трудно было догадаться, что это сын Алевтины и Евгения Евгеньевича. Похож он был на отца.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Здравствуй. — Клеопатра с улыбкой протянула ему руку. — Ты, значит, и есть Игорь? А меня зовут Зулейка Ивановна. Я уже наслышана о тебе. Говорят, ты прекрасно играешь на фортепьяно. Надеюсь послушать тебя.

— Сыграй, Игорек, пока мы своими делами будем заниматься, — попросила Алевтина.

Сын смущенно пожал плечами:

— Мама как всегда преувеличивает. Мне еще далеко до настоящих мастеров. — Но подошел к пианино и, помассировав пальцы, заиграл. Полились прямо-таки волшебные звуки вальса Штрауса, черный, полированный ящик будто выводил вместе с чарующими мелодиями слова: «Гуляли мы с тобой в лесу, трава и роща пьют росу…»