Кирилл Казанцев - По следу тигра

— Ну и сволочь же ты. — Максим бесцеремонно расстегнул пуговицы на куртке убитого, полез в его внутренний карман. «Так, а это у нас что?» — Максим достал и развернул красные, из плотного картона с золотым тиснением корочки, пробежал выведенные витиеватым почерком слова. «В. И. Пантелеев. Заместитель министра финансов» — мать вашу, вот скоты. Эта тварь на снегу — заместитель министра финансов областного правительства. Поохотиться приехал, скотина, и не на зайцев. И даже не на лосей с медведями. Максим осмотрел магазин карабина — из десяти патронов там осталась только половина. Пришлось снова лезть в карманы убитого, и в одном из них обнаружилась запаска — еще пять патронов. Обойма карабина заполнилась полностью, а корочки убитого Максим спрятал уже в свой карман, посмотрел на труп еще раз. «Так не бывает!» Еще как бывает, оказывается. Обалдевшие от безнаказанности чиновники придумали для себя новое развлечение. Вернее, не новое, а переняли забаву у вождей режимов бантустанов. По людям пострелять решили, мрази. А потеряшки вот они, все здесь, по лесу разбросаны, снегом присыпаны, и Артемьев, конечно, в курсе. Немыслимо, чтобы тварь эта без его ведома тут резвилась. Что ж, будет вам охота, не скоро забудете. А корочки эти по мощности и радиусу поражения не граната и даже не бомба кассетная, а эквивалент «Тополя». Карманного такого, для индивидуального использования. А тот, первый, убитый Максимом, был то ли оруженосцем, то ли загонщиком при убиенном заместителе министра финансов. И со своими обязанностями справлялся неплохо. Труп убитого бомжа Максим нашел быстро — сбежал с небольшого пригорка вниз, на дно неглубокого оврага, и сразу увидел то, что искал. Человек лежал ничком, в воде выбившегося из-подо льда ручья. Но умер не от того, что захлебнулся — на спине убитого в грязных лохмотьях Максим рассмотрел два входных отверстия от пуль. Задерживаться он здесь не стал, взбежал по склону вверх, снова остановился и прислушался. И уверенно зашагал вперед, на звуки голосов, звавших оставшегося за спиной убитого чиновника.

«Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана», — бормотал вполголоса Максим, пока пробирался почти по колено в снегу мимо деревьев. Здесь чистый сосновый лес уступил место ельнику и ольхе, вокруг потемнело, как перед грозой. Бессмысленный речитатив детской считалки привязался намертво, и как Максим ни пытался, отогнать наваждение он так и не смог. «Буду резать, буду бить, все равно тебе водить». А вот это вряд ли — водить сегодня будет несостоявшаяся мишень, правила игры неожиданно изменились, и остальных игроков предупредить некому. Двое остались там, у оврага, и ответить на зов не могут. И на телефонный звонок тоже — дорогущий гибрид мобильника и компьютера лежит на дне ручья, рядом с трупом бомжа. Хоть кто-нибудь из них смог уйти, интересно? Сомнительно, очень сомнительно. Загонщики для того и предназначены, их обязанность — не выпускать дичь за пределы круга. Но и стрелять они не будут — слишком мелко плавают, не по чину. Если только для острастки, чтобы загнать рванувшего на прорыв волка обратно, не выпустить «за флажки». Голоса впереди стихли, зато раздались еще три выстрела — один за другим, как короткая очередь. Похоже, что главных «егерей» еще двое, а рядом их свита. С нее и начнем.

Снегопад усилился, и все вокруг будто затянуло полиэтиленовой пленкой — вроде и видно все, что вокруг происходит, но как из-под воды. Максим остановился у ствола старой высокой ели, прижался плечом к покрытому потеками смолы стволу и затаил дыхание. Люди близко, слышен шум их шагов и тяжелое дыхание, они недалеко. И направляются сюда, и их много. Шорохи, треск и скрип снега приближались, они доносились сразу с трех сторон. Человек семь, не меньше, двигались по лесу цепочкой навстречу Максиму, и как минимум двое из них вооружены. И уйти-то, как назло, некуда — пригорок, место открытое, он здесь как на ладони. Немного не успел — до дивных зарослей внизу оставалось совсем немного, секунд десять быстрого бега. Максим отбежал немного назад, рванул, забирая вправо к следующему укрытию — сломленной у комля ели. Ее верхушка лежала на снегу, а ствол уходил вверх и в сторону, образовывая что-то вроде ворот. Максим пригнулся, проскочил под обломком, кинулся к вершине дерева, присел на еще покрытые хвоей ветви. И почти сразу заметил первого преследователя. Черты и выражение лица человека незнакомы, но Максим долго в прицел не смотрел. Навел перекрестье на центр затылка бандита, выбрал момент и нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал сухо и негромко, словно треснула под тяжестью снега крупная толстая ветка. А человек исчез из виду мгновенно, словно провалился под землю или растворился в снежной каше. И очень долго ничего не происходило, лес словно вымер или затаился — поблизости Максим не видел никого — ни людей, ни зверей, ни птиц. Ни других «объектов» — то ли они успели разбежаться, то ли бежать было уже некому. «Где остальные?» — Максим привстал в своем укрытии и не отводил взгляда от прицела, осматривая подступы к пригорку. Странно, люди шли вон оттуда, от той группы сосен, поднимались снизу. И должны уже быть здесь, всей толпой — смотреть добычу, поздравлять стрелка. «Да не тормозите вы там!» — Максим снова почувствовал, что замерзает, снег падал за шиворот куртки, на голове образовался небольшой сугроб, и шапка промокла почти насквозь. Но снова пригнулся в гуще колючих зеленых лап и посмотрел в прицел. На пригорок вышел еще один, по виду — «шестерка», может быть, один из тех, кто был вчера в машине. Он осмотрелся, крикнул что-то неразборчиво и быстро, озираясь по сторонам, двинулся вперед. И упал рядом с телом первого и, кажется, даже успел увидеть труп подельника. Но Максим не был в этом уверен — такие детали, как черты и выражение лица, оптика может сильно исказить. Главное, что тот лежит на снегу и не двигается. И удачно лежит, между прочим. Чтобы обнаружить убитых, надо подняться по склону, пересечь открытое место — летом там наверняка полно земляники — и добраться до противоположной стороны пригорка. И только там, за расколотым надвое стволом осины, обнаружить двоих убитых. Но до них еще надо дойти. А над гривой склона показался еще один едва различимый в снежной мути силуэт человека.