Владимир Гриньков - Президент не может умереть

Рухнув на заднее сиденье, он выдохнул:

— Гони, Амира!

Чтобы попасть на территорию советского госпиталя, Хомутову пришлось перелезть через ограду. Госпиталь охраняли джебрайцы, а пропуска у него не было.

Хирургическое отделение располагалось в глубине территории. Хомутов прошел по бетонной дорожке, свернул, заметив указатель, — и буквально столкнулся с Людмилой. Оба вздрогнули от неожиданности. Хомутов отступил на шаг и сказал, глядя на нее с насмешливым вызовом:

— Ну, здравствуй!

Не отвечая и хмурясь, Людмила обошла его, и Хомутов последовал за нею, держась чуть позади.

— Я уезжаю, — объявил он наконец.

Людмила молчала.

— Совсем уезжаю. Возвращаюсь. Понимаешь — совсем!

Она ускорила шаг.

— Что ты молчишь? — взорвался он. — Ведь я же никогда больше не вернусь.

На них оглядывались.

— Послушай! — горячо зашептал Хомутов. — Уедем вместе! Ты и я. А?

Людмила никак не реагировала.

— Ну, хорошо, — сдался Хомутов. — Я виноват. Это ты хотела услышать? Я вел себя по-свински, признаю. И все же…

Она остановилась так стремительно, что Хомутов едва не налетел на нее.

— Я ненавижу тебя, — негромко сказала она. — За пьянство твое, за тупое хамство, за всех этих баб…

Хомутов поднял руки, словно пытаясь защититься от этих слов.

— За то, что я, дура, на минуту поверила в тебя…

— Но это же все не так! — он сейчас на колени готов был опуститься, прямо здесь, но на них смотрели со всех сторон, и это его остановило.

Людмила замолчала, словно захлебнувшись горечью слов.

— Я объясню тебе все. Абсолютно все, — пообещал Хомутов.

К ним бежал какой-то человек в белом халате, добежав, выдохнул:

— Люда! Тебя главный срочно разыскивает!

И прежде чем она успела спросить, в чем дело, заторопился:

— Готовь операционную! Покушение на Фархада! Куча жертв!

Она повернула к Хомутову стремительно побледневшее от волнения лицо и сказала:

— Счастливой дороги, Хомутов. Передавай там привет.

Паника, возникшая на трибуне за секунду до выстрела, сослужила Абдулу худую службу. Оружие в его руках дрогнуло, борт трибуны ушел из рамки прицела, реактивная граната, угодив под ноги марширующих по площади пехотинцев, срикошетила от брусчатки и попала в стоявший у ограды дворца армейский тентованный грузовик.

Президента Фархада и московского гостя, прикрывая собой, охранники эвакуировали с площади и укрыли за стенами дворца, оттуда оба спустя полчаса отбыли вертолетом за город, на военную базу, чтобы оттуда руководить действиями вооруженных сил, если со стороны покушавшихся последуют еще какие-нибудь шаги.

Фархад был взвинчен, каждые четверть часа требовал докладов о положении в столице, и чтобы хоть как-то его отвлечь, Шеф предложил подготовить текст обращения к народу — это крайне необходимо, чтобы дать знать населению, что обстановка в стране по-прежнему контролируется президентом.

— Но каковы негодяи?! — Фархад возвел руки к небесам. — Проклятые шакалы, я выжгу каленым железом их семя!

Особенно его тревожило, что покушавшимся удалось исчезнуть. Труп одного из них был обнаружен, но остальные — не была даже известна их численность — скрылись. Теперь войска и госбезопасность прочесывали весь город, хотя было заведомо ясно, что их усилия обречены.

— Для вас это не должно быть неожиданностью, товарищ Фархад, — заметил Шеф. — Враждебные силы готовы на все, чтобы сбить джебрайский народ с избранного пути. Вы — лидер государства, и именно на вас охотятся враги.

— Во всем виновата служба безопасности! — бормотал Фархад, торопливо расхаживая из угла в угол. Его жгла мысль о том, какая блестящая возможность перешерстить верхушку службы безопасности открылась теперь — в пику Бахиру.

— Можно, конечно, наказать недостаточно энергичных руководителей, — кивнул Шеф, словно прочитав мысли президента. — Но гораздо надежнее, если вы сами позаботитесь о собственной безопасности. Думаю, было бы целесообразно, пока ситуация в Джебрае остается недостаточно стабильной, отменить все публичные церемонии. Никаких парадов, никаких встреч с трудящимися массами…

— Но народ должен видеть своего президента! — насупился Фархад. — Я не могу менять традиции из-за происков горстки террористов.

— Разумеется, — согласился Шеф. — Пусть вас видят на первых полосах газет, не следует пренебрегать и телевидением.

Эти слова привели Фархада в хорошее расположение духа. Впервые после случившегося на площади президент рассмеялся.