Андрей Ильин - Ангел с ледяными пальцами

Что там еще, кто с кем гульнул, кто про кого обидное слово сказал?

Абасс сказал что-то про Инара… Вроде бы что он с женой собственной справиться не может, потому что… не хочет. Женщин совсем не любит. Он ведь в Германии учился, а там такие безобразия творятся, чтоб Аллах их всех наказал! И он в тех безобразиях, в той Германии… И теперь жена ему не нужна, а нужен… Ах, как обидно сказал! Зачем так сказал? А ты пойди выясни. Он, конечно, отпираться начнет, обижаться, за кинжал хвататься, кричать: «Замолчи, презренный, пока я тебе язык не отрезал!» Только чем дольше он будет кричать, тем больше будет подозрений. Он ведь долго в Германии был, а это уже вызывает подозрения и пересуды. Если, конечно, правильно информацию вбросить. А про того сказать, что он этого в грош не ставит. А этим про тех: что скоро их бизнес накроется, потому что они тем же самым займутся и уже деньги достали.

Мутить, мутить – как будто огромной палкой в чане с дерьмом ворошить, перемешивая его содержимое. Всех со всеми! Вдоль и поперек! Мешать, сливать, путать, стравливать, напраслину наводить – тут важна не убедительность, а масштабы. Кто-нибудь где-нибудь не выдержит, чего-нибудь в отместку учудит, ответку получит и сам на нее ответит. И пошло-поехало! Важно, чтобы сцепились именно те, кто должен, для чего вброс адресный должен быть! А адреса эти – известны.

Мирных граждан мы не трогаем и в помойных чанах не мешаем. Зацепляем иногда, но лишь случайно, лишь в качестве массовки в чужих интригах. За что им, конечно, перепадает. Но дерьмо мешают – брызги летят.

– А ты в курсе, что Мурза на твое место метит?

– Откуда знаешь?

– Сказали. Слух идет. Мурза обронил, что ты стар стал и с делом не справляешься, что убирать тебя надо, как состарившегося коня из-под седла.

– Так сказал? Шакал!

– И еще сказал, что не сегодня-завтра… Сам не слышал, но люди судачат. А люди просто так болтать не станут!

А ведь точно, на днях он так посмотрел и так сказал, как раньше не говорил. И не смотрел. И вообще каким-то слишком самоуверенным стал, перечит на каждом шагу… Ну, конечно! Тут ведь если начать подозревать, всякое слово перевернуться может. И каждый взгляд подозрительным стать. Главное, пищу для сомнений вовремя подкинуть! Так подкинем, не вопрос.

Сотни фактов и тысячи словечек в чужие нужные уши, как яд, вольем. Оно, конечно, слово не пуля, но вода тоже не отбойный молоток, а камень точит. Всё точит и точит. И получаются глубокие ущелья, перерубающие горные хребты! От обыкновенной водички…

Но это всё так – мелочи, хотя и очень разрушительные, выедающие изнутри. А вот если по-крупному…

Пора и по-крупному…

– Вот его фото. Посмотри. Знаешь такого?

– Нет. Впервые вижу.

И не должен знать. Он ведь не из этого рода, не из этого города, не из этой страны. И сильно не любит тех, кто в этой стране и в этом городе. Но похож на них, потому что одной крови, одного цвета кожи, одного языка. Просто пути-дорожки их разошлись – его и его страны.

– Запомнил?

– Ну.

– Тогда встретишь его там, где я скажу. Ножом пырнешь, но не до смерти. Так, чтобы не сразу, чтобы потом умер. Нож в ране оставишь. Справишься?

Усмехнулся в ответ. Резать они тут все с детства мастаки.

– Пырнешь и скажешь: «За Захида». Только не перепутай. И рожу прикрой, чтобы не узнали тебя. Сделаешь?

– Сделаю.

– Вот аванс. Вторую половину получишь в аэропорту. Улетай сразу после дела и сюда ни ногой, а то они тебя достанут. Будет еще работа – позову…

Ночью кто-то зарезал юношу из одного очень уважаемого рода. Как поросенка зарезал! Подошел в темноте, так что лица разглядеть нельзя было, спросил:

– Ты Зульфат?

– Зульфат…

Незнакомец вытащил нож и ударил юношу в бок. Ударил и толкнул в грудь. Юноша упал, обливаясь кровью.

– Это тебе за Захида! – Убийца пнул раненого и скрылся в темноте.

Юноша умер не сразу. Он успел позвонить по мобильному и сказать слабеющим голосом:

– Меня убили… За Захида… Я ничего не мог сделать…

Когда его нашли, он был еще теплый. В боку торчал нож с резной ручкой. Убийца не взял у него ничего, даже денег. Мужчины рода собрали совет.

– Это не случайность и не ограбление. Это месть!

– Кто может нам мстить?

Мстить могли многие, потому что за сотни лет столько крови было пролито, что все всем должны были.

– Перед смертью он назвал имя.

– Какое?

– Он назвал Захида! Он сказал, что его убили за него. Если бы он умер сразу, мы бы не узнали этого имени.