Андрей Ильин: История высоты № 6725

Потом меня убили. И это хорошо. Капрал говорит, что если всех нас не убьют, мы никогда не выиграем войну. А выиграть ее нам просто необходимо. Уже 30 лет наши женщины не рожают детей, потому что мужчины тискают в руках аркебузы вместо их бедер. Они не рожают даже когда полки проходят через деревни, потому что старухи, которые помнят, как это делается, уже не могут зачать, а молодухи шарахаются, как черт от ладана, от озлобленных и вонючих солдат, которые совсем не похожи на героев их романтических грез

— Наш род исчезнет, если женщины не станут рожать, — говорит капрал — Мы должны наконец победить, чтобы помочь женщинам, иначе армия не получит новобранцев! Кто станет защищать род, если он кончится?

Давно уже никто не видел зеленых сопляков-новобранцев, не знающих, с какой стороны держаться за арбалет.

Третий взвод вымер до последнего человека, не от мечей и осколков — от старости! Один только столетний лейтенант еще держится. Но он даже не может выйти из блиндажа. Лежит на раскладной походной кровати в парадном кителе и ходит в свои парадные штаны. Возможно, он бы и встал, если бы не бляхи медалей от плеч до живота. За сто лет их сколько накопилось!

Лежит лейтенант в собственном дерьме, как в перине, блестит золотом и воняет. Раньше денщик из-под него выгребал и медали бархоткой драил — да рассыпался от дряхлости. А сам лейтенант китель вовек не снимет по соображениям субординации. Он ждет присвоения очередного звания. Ждет императора, который должен прийти и лично пришить ему новые погоны и повесить еще один орден на самый низ живота, где еще осталось место как раз для одного ордена. Тогда лейтенант скажет: «Слава императору!» — брякнет медалями и помрет.

Он 50 лет лежит на посту и, если понадобится, еще 50 лет пролежит.

Как будто императору больше дел нет, как ходить по этому блиндажу, утопая в лейтенантских нечистотах. Но даже если он придет — кто их знает, этих императоров, — он не сможет пришить новенький погон, потому что китель сгнил и материал стал прахом и не рассыпается только оттого, что лейтенант лежит смирненько, неподвижно и даже не дышит. Он каждое утро открывает глаза и громко спрашивает:

— А что, не идет ли по траншеям мой император?

Когда полгода назад противник выбил нас в поле и мы несколько недель торчали под их орудиями, как вошь на зеркале, и когда наконец отбили свои позиции, никто и подумать не мог, что лейтенант жив. И капрал приказал занять блиндаж под лазарет. Второе отделение потащило раненых по окопам к блиндажу, но еще за полкилометра почуяли, что он занят.

— Закройте дверь! Я жду императора! — отчеканил лейтенант, сдув пыль с губ. У него уже сгнили волосы и зубы, и под кожей кое-где проступила желтая кость черепа, и все же он держался молодцом. Не мог он позволить себе умереть, не получив главной награды.

— Черт его знает, — почесал под каской капрал, — может, император его родственник или друг детства. Может, действительно он припрется к нам в окопы. Война — такая карусель…

И капрал распорядился вычистить блиндаж, и кровать, и лейтенанта до парадного блеска. А взводу, на всякий случай, пришить чистые подворотнички, надраить ботинки и написать домой письма, прославляющие победы императорской армии.

Полмесяца рота саперов выгребала из блиндажа дерьмо. Удивительно, сколько дерьма может помещаться в одном лейтенанте. Они носили его лопатами, потом носилками, потом смонтировали транспортер и подогнали бульдозер. Они ковырялись вокруг лейтенанта, обливаясь потом, и он постепенно появлялся весь, как новорожденный младенец из чрева матери — вначале голова, потом грудь, живот и колени.

Полковой цирюльник очистил золой медали, пуговицы и единственный сохранившийся во рту лейтенанта металлический зуб. Спрыснул воздух все заглушающим солдатским одеколоном. Пришел писарь, произвел опись имущества, пересчитал все награды, и тут выяснилось, что за последнее время на животе у лейтенанта прибавились две новые медали «Славься, император!». Но профиль на них был выбит незнакомый.

— Это не наша медаль, потому что это не наш император, — заявил писарь. — Его наградили те, — и он показал в сторону окопов противника. — Наверное, когда они заняли наши позиции, всем находящимся в окопах выписали награды.