Андрей Ильин - Ангел с ледяными пальцами

Союзники? Союзников нет. Средства? Средства имеются, потому что он добывает их сам. Помощники? Есть один. Ему он верит абсолютно. Тот, что в зеркале…

Ну и ладно, что против него сотни, нет, тысячи вооруженных до зубов, его же стараниями, противников. Против него боевые организации и их покровители и миллиарды долларов, вброшенных в чужую борьбу. Против него целые страны. Против него каждый и… все!

Все против него одного!

Нет, не так! Не все против него – нет! Он один против всех. Он против, а не они! Это он объявил им войну. Он, а не они! Ну и что, если их много? Неисчислимо много? Это еще не повод капитулировать. Не повод отступать и паниковать. Пять-шесть погрязших в терроризме стран со своим разведывательным, полицейским и репрессивным аппаратом. Со своими войсками, авиацией… Ну и что с того? Полсотни боевых группировок, насчитывающих тысячи готовых на все бойцов? Ну да, страшно… Ну так что, пойти повеситься? Или пойти воевать?

Да, много, очень много минусов! Одни сплошные минусы! А что тогда в плюсах? Или их нет? Нет, есть. Его плюсы вытекают из тех самых минусов!

Например, то, что он один… Да-да, это не только минус, но и плюс, потому что у него развязаны руки. Ему не надо ни с кем советоваться, не надо никого ни в чем убеждать, не надо ничего ни с кем согласовывать. Он может поступать так, как считает нужным в данный конкретный момент.

Да, за ним никто не стоит, и значит, его никто не предаст. Из тех, кто выше и кто продажней. Его не вычислят по связникам, потому что нет связников! Он не попадется на передаче ему «посылки» со спецсредствами, потому что он добывает их сам. Его не взять «на деньгах», на всех тех переводах и проводках, по которым вычисляют и вытаскивают на свет божий глубоко законспирированных резидентов. Ему никто не посылает деньги, он сам находит их себе. Его не раскрыть, вычислив или случайно задержав кого-нибудь из пятерки, к которой он принадлежит, и пытками заставив назвать своих сообщников. Не получится это у его врагов, так как не входит он ни в пятерки, ни в десятки, ни в сотни. Никуда не входит – он сам по себе!

Его не сломать на близких, потому что нет у него близких. Точнее – есть, но если он предаст, они погибнут вернее, чем если это попытается сделать пугающий его враг.

Его не уцепить ни с каких сторон! Он один. И это его слабость. Он один, но это его сила! Самая главная. Его никто не будет воспринимать как угрозу, потому что одиночка не может угрожать многим, не может угрожать тысячам, не может угрожать странам! Он никому не страшен – одинокий боец, воюющий против всех. И… тем они подставятся. И когда они подставятся, он не станет жалеть их, сомневаться, оглядываться на закон или мораль. Он будет бить – сразу и без сомнений. На уровне привитых ему инстинктов. Если оглядываться, то можно не успеть. И – опоздать!

Он будет воевать так, как его учили. И как учила жизнь. Он будет воевать, как воевал всегда, потому что у него нет иного выхода. Только этот!

Был отдан приказ, который он должен исполнить любой ценой. Иначе…

Но об этом лучше не думать. О приказах не думают. Их не обсуждают. Не оспаривают. В них не сомневаются. Их просто исполняют, не щадя живота своего! И не щадя врагов своих.

Просто идут и исполняют приказ.

Это была драка не на жизнь, а на смерть. Но драка в нарукавниках, натянутых до локотков. В тапочках на босу ногу. Он шел в штыковую атаку, не вставая из офисного кресла. Оружием были бухгалтерские книги и таблицы Excel, с заказами, закупами, проводками, отпущенным и полученным товаром. Его полем боя была карта с разбросанной по ней сыпью закупок.

Ему, как и на настоящей войне, следовало определить направления главных ударов, для чего выяснить, кто противостоит ему – какие части, какого состава, численности, вооружения. Кто наиболее боеспособен и потому опасен?

Как на войне полководцы двигают по карте стрелки дивизий и мехкорпусов, устремляя их в стыки чужих армий, пробивая оборону, завоевывая и расширяя плацдармы, отражая контратаки врага, так и он прикидывал, куда нанести первый, второй и последующие удары.

Он намечал, рисовал свои стрелки, потому что его война не могла быть позиционной. Он не мог выставить против каждого террориста бойца, не мог позволить себе вырыть окопы и блиндажи, связать силы врага ежедневными беспокоящими вылазками и локальными атаками. Он должен был идти в ногу с новыми военными доктринами.

Прошедшие войны, когда морда в морду, когда солдат против солдата и пушка против пушки, канули в Лету. Последняя траншейная война бесславно закончилась в восемнадцатом году. В Гражданскую, во Вторую мировую, в Корее, Вьетнаме, в многочисленных вооруженных конфликтах воевали не числом, но уменьем. Уже никто не растягивал фронты параллельными линиями, не зарывался в землю на годы, не сидел сиднем в окопах, сгнивая заживо от «траншейной стопы» и стреляясь от безнадёги. Война вышла на оперативный простор. Побеждал тот, кто умел быстро принимать решения, перегруппировывать силы, перебрасывать их под носом у врага туда, где намечались главные направления ударов. Кто способен был концентрировать живую силу и технику в направлении главного удара, создавая мощный кулак и нанося им неожиданный, сильный, разящий удар, прорывая оборону врага и прорываясь в его тылы. А тот, кто воевал по старинке, попадал в котлы, где перемалывались в крупу целые армии.