Валерий Примост - Приднестровский беспредел

— Ага, прикроют, как же! — зло бросил один из казаков. — У них только пулеметы. И то один не фурычит…

— Браток, иди-ка сюда, позвал Миху Андрей, разговаривавший чуть поодаль с двумя нервными бабоньками. Бабоньки суетились, неразборчиво кудахтали и совали друг другу какие-то кульки и пакеты. — Иди сюда, потому что никак с гуманитаркой не разберемся.

Миха подошел поближе. Судя по нестройной бабской трескотне, у одной из женщин были для казаков вино и закуска, а у другой — только вино, и вот теперь они пытались распределить продукты поровну. Миха почувствовал легкий прилив энтузиазма: бахнуть забористого винца сейчас было бы очень кстати.

— Да все очень просто решается, милые, — энергично вмешался Миха. — Знаете, как царь Соломон говорил: рубите пополам и — труба…

— Кого рубить? — подняла на него васильковые глаза одна.

— Ну, этого… ребёнка, кажется… — неуверенно ответил Миха.

— Боже, казачок, что же ты такое говоришь? — всполошилась женщина. — Как румын, в самом деле.

— Ой, Надя, та не смыкай ты ребят, — одернула ее вторая. — Они ж смертники, сейчас в последний бойидут! Мало ли чего скажут в сердцах…

— Ах, да, да, — истово закивала ее товарка. — С горя, с тоски…

У Михи желание выпить махом отшибло напрочь. У Андрея, кажется, тоже. Он молча, с каменным лицом, принял кульки, холодно поблагодарил сочувственно лопочущих бабенок и зашагал прочь. Миха потянулся следом. Напоследок оглянувшись на женщин, на лицах которых застыло одно и то же выражение искреннегосочувствия, он действительно почувствовал приступ смертной тоски.

…Возле стоящих в колонну пяти БТРов столпились казаки. На броню никто лезть не торопился. Люди хмуро переговаривались, курили, топчась на месте.

— Ну, вы чего, казачки? — надрывался рядом какой-то офицер. — Давайте, давайте, пора выдвигаться!..

— Уже лезем, — бросил один из казаков, ни на сантиметр не приближаясь к БТРу. — Уже карабкаемся. Только чур после тебя…

— Ты же офицер, военный человек, — подхватилАндрей с нехорошей усмешкой на лице. — Верно? Вот и полезай первый. Поведи казачков в атаку.

Офицер запнулся и, переменившись в лице, замолчал. Как заслуженный черпак, притеснитель чмырей, которого деды вдруг самого обвинили в чмырстве.

— Ну, чего затих? Давай, полезай! Пора выдвигаться…

— Все ж только тебя ждут, офицер!

— Нарешали там, в штабе своем, а другим на смерть идти…

Офицер бочком-бочком — без малейших возражений — подался куда-то за БТРы. Но никто не смеялся. Было не до смеха.

В Бендеры вел через Днестр длинный-длинный пост, прямой как стрела, и сегодня был ясный, солнечный день, и вот теперь им, казакам, надо было без прикрытия преодолеть этот мост под убийственным огнем превосходящих сил противника, выбить этого противника с отлично укрепленных позиций и держаться неопределенное время до прихода подкреплений.

Мрачная перспектива! И они толклись вокруг БТРов, и никто из них не находил в себе сил первым забраться на броню. Потому что первый вроде как становится ответственным за всех остальных. Ведь они всего лишь последуют его примеру.

Вдруг рядом с БТРами появился Серега Еременко. Энергичный, коренастый живчик в не по размеру маленькой фуражке, он остановился перед казаками и требовательно свистнул. Казаки обернулись к нему.

— Господа казаки, попрошу на броню! — с нажимом потребовал Серега Еременко.

— Да что еще за херня, браток? — крикнул кто-то под недовольный ропот остальных. — Чего мы там забыли, в этой дыре?..

— Мы в смертники не записывались!.. — добавил кто-то с другой стороны.

— Только что в штабе мне посмели сказать, что казаки боятся, — произнес Серега с мрачным подъёмом, и в глазах его была злость. — Никто никогда не мог обвинить казака в трусости! Казак — не боится!.. Потому что у него есть честь… — и добавил уже спокойнее: — Поэтому попрошу господ казаков занять места на броне… Остальные, в ком казацкой крови маловато, могут отойти…

Через несколько минут колонна медленно тронулась в сторону моста…

— Ну, теперь держись, мужики, — пробормотал Андрей, плотнее прижимаясь к броне.

Миха оглянулся по сторонам. Впереди, лязгая траками и дымя, ползли один за другим три танка, за ними катились БТРы. Тот, на котором оказались Миха с Андреем, шел третьим. Всего на его броне сгрудилось человек десять-двенадцать казаков, примерно столько же, сколько и на каждой из остальных машин. Миха с облегчением увидел, что на решительных физиономиях казаков под полевыми фуражками наконец-то появилось выражение настороженности. «О, значит, и их наконец пробрало…» Он удовлетворенно улыбнулся: значит, не ему одному было боязно.