Валерий Примост - Приднестровский беспредел

— Так вы не с той стороны?

— Да ты чего, дурак, что ли? — рассердился бородатый. — Сам не видишь?

— А 7,62, а вон то? — он кивнул в сторону оружейного ящика с латиницей.

— Да это же трофейное, придурок! Сам что ли не знаешь, что половина ПМР трофейным оружием воюет?..

— Слава Богу, — облегченно сказал Миха, опуская руки.

— Руки! — напомнил ему Саша.

— Да я свой, мужики… — начал было Миха.

— Руки!.. Так, хорошо. А теперь говори.

— Я с «Ворона». Ополченец.

— С «Ворона»? А какого же ты в Рыбницу через сорок первый едешь? Это ведь крюк какой!

— А я почем знаю?.. Да я всего неделю здесь, мужики… — Миху отпустило. Адреналин медленно смывало кровью. На глаза расслабленно навернулись слезы.

— Позвони на «Ворон», Нинзя, — бросил Саша через плечо.

Один из шатунов вынул из-под топчана телефон-полевик и закрутил ручку. Остальные, кроме Саши, опустили автоматы.

— Э, браток, «Ворон» дай… «Ворон»?.. Командира!.. Да, да, сорок первый говорит… — забормотал Нинзя в трубку. — Димка?.. Привет. У тебя кто-то на отдых сегодня убыл?.. Понятно… Как? Сейчас выясним… Как твоя фамилия? — поднял он глаза на Миху.

— Собакин, — истово ответил Миха, опуская затекшие руки.

— Он… — бросил Нинзя в трубку. — Да… Все нормально… Чуть нас всех здесь не почикал… Да… Думал, «бурундуки»… Да… Ладно, пока… Бывай…

Он положил трубку, взглянул на Сашу.

— Все нормально. Свой.

Саша опустил автомат. Все расслабились.

— Ты того, парень… — проворчал Саша, разливая вино по стаканам, — поосторожней надо быть. И поспокойней. Не в яслях… На вот, выпей…

Потом, прижимая к груди автомат, Миха неловко вывалился на ослабевших, дрожащих ногах из времянки. «Ну и ребята… Бог ты мой, ну и ребята…»

Еще раз мысленно поблагодарив Господа за то, что он не румын, Миха встряхнулся и побрел на шоссе — ловить попутку до Рыбницы.

Подумав, что лучше отдыхать где-нибудь поближе к линии фронта — так, на всякий случай, — Миха нашел себе жилье в Гоянах, совсем близко от Кочиер. Домовладельцем его оказался дядя Ваня, известный в Гоянах патриот.

Свое паблисити дядя Ваня сделал еще в первые дни войны, когда сельское руководство в недоумении решало, какой флаг вывесить над сельсоветом — румынский триколор, пэмээровский красно-зеленый или советский красный.

Одним прекрасным утром дядя Ваня явился к сельсовету и твердой рукой прикрепил к коньку крыши знамя Приднестровской Молдавской республики, громогласно заявляя, что скорее сдохнет с родным русским матом на устах, чем будет разговаривать с женой и дочкой по-румынски. Что же касается советского флага, то, мыслимое ли дело, говорил дядя Ваня, поднимать знамя государства, которого нет.

Дядю Ваню знали всё ополченцы, гвардейцы и казаки ближайших подразделений приднестровской армии, потому что, движимый все тем же патриотизмом, он в конце каждой недели аккуратно привозил на позиции очередную канистру отличного вина. Именно этот человек за умеренную плату согласился сдать Михе отдельный маленький флигелек на своей земле, обязавшись также кормить и поить «доброго хлопца-ополченца», когда тот будет приезжать на отдых.

— Только ты эта… парень… — басил дядя Ваня, хмуря кустистые брови, когда они с Михой сели за стол обмыть соглашение, — к девке моей, Танюхе, носа не кажи, понял?..

— Ваня, не надо…, — укоризненно сказала тетя Вера, хозяйка. — Чего ты на парня накинулся?

— Не накинулся, Вера. Не накинулся. Просто сам молодым был, — недовольно возразил дядя Ваня. — А у молодых, что у парней, что у девок, ветер в трусах дует…

«Девка», стройная симпатичная девченка, крутилась тут же, рядом. Услышав слова отца, она недовольно фыркнула, вздернула носик и гордо удалилась в каса-маре.

— Совсем обалдел, отец, — сказала недовольно тетя Вера, поднимаясь из-за стола. — А ты, сынок, не слушай его. Он только на словах такой герой, — сообщила она Михе, уходя.

— Так что, если чего хотел — и не думай даже, — не обратив на жену никакого внимания, продолжал дядя Ваня. — А не то…

Стол, за которым сидели мужчины, стоял прямо в саду, под покрытыми белым цветом яблонями. Здесь было хорошо и уютно, вино оказалось — что надо, и дядя Ваня Михе понравился. Так что возбухать совершенно не хотелось, но, размыслив, Миха все же решил показать характер. Он не любил, когда с ним говорили в таком тоне.

— А не то что? — произнес он холодно.

— Что надо, — после зрелого раздумья дипломатично выдал дядя Ваня.