Евгений Сухов: Чужой своим не станет

– Вот что я вам скажу, Хойзингер, я всерьез опасаюсь русского десанта. Установите на крыше моего блиндажа пулеметные гнезда, контролирующие подступы к нему. Это первое… Второе: перед входом в блиндаж должна стоять толстая бетонная стенка. А в проходе между блиндажом и стеной по обе стороны от входа поставьте пулеметы.

– Сделаем, мой фюрер, – с готовностью отозвался генерал-лейтенант. Это было сделать куда легче, чем провести дополнительные инженерные работы.

– Это еще не все… Перед блиндажом для гостей вырыть рвы и тоже установить пулеметы. Думаю, только при всех этих условиях я буду как-то защищен.

– Вам не стоит беспокоиться, мой фюрер, вы находитесь под надежной защитой. Не хотелось бы думать о крайностях, но каждый из нас готов отдать жизнь за своего фюрера.

– Я не сомневаюсь в вашей преданности, Хойзингер. – Повернувшись к Линге, Гитлер сказал: – Просто у меня дурное предчувствие, а я привык доверять ему… Даже не знаю, с чем это связано… А оно не однажды спасало меня от смерти. Мне бы хотелось, чтобы я и мои люди были надежно защищены.

– Мой фюрер, я всецело согласен с генерал-лейтенантом, здесь вы находитесь в полнейшей безопасности, – заверил адъютант.

– Вот что, Линге, чтобы я чувствовал себя еще более защищенным, обратитесь к Шпееру – пусть он выделит нам десантные автоматы. Я их опробовал, и они мне понравились. И еще подберите для меня какую-нибудь винтовку.

– Мой фюрер, вам совершенно не нужно оружие, – попытался возразить Линге. – В Ставке достаточно людей, чтобы в случае необходимости защитить своего фюрера до подхода подкрепления.

– Послушайте, Линге, я опытный вояка и к таким вещам, как война и собственная безопасность, отношусь серьезно…. А потом, неужели вы думаете, что я буду сидеть в бункере, пока меня защищают мои солдаты? – с некоторой театральностью спросил Гитлер. – Если нападение русских все-таки состоится, я буду сражаться с врагами плечом к плечу вместе с вами. – И, заметив, что адъютант пытается что-то сказать, добавил: – И не надо мне возражать, я знаю, о чем я говорю! Лучше проследите за тем, чтобы мои ординарцы не пропускали занятия по стрельбе.

– Слушаюсь, мой фюрер!

Коротко прогудел гудок. Обернувшись, Гитлер увидел, как по территории Ставки из аэропорта движется поезд, груженный вещами, привезенными из «Бергхофа». Во втором и третьем вагонах находился его личный багаж – вещи, необходимые для длительного пребывания на новом месте. Четвертый, пятый и шестой вагоны занимали мебель, предметы быта, милые сердцу вещи, которые должны будут придать новому месту обитания прежний уют. Последние вагоны состава занимали служебная документация, карты, переписка, архив.

В окне второго вагона Адольф Гитлер увидел улыбающуюся Еву Браун. Суровое лицо рейхсканцлера сразу же подобрело, плотно сжатые губы вдруг растянулись в располагающую улыбку. Он приветливо помахал приближающемуся поезду.

– Когда у нас совещание с генералитетом? – обратился Гитлер к Хойзингеру.

– Через полчаса.

– Сообщите всем, что я подойду самое большее через час. Мне нужно срочно сделать несколько важных распоряжений по телефону и выслушать два коротких доклада.

– Можете не торопиться, мой фюрер, мы будем ждать столько, сколько потребуется.

– Линге, – Гитлер посмотрел на адъютанта, – проводите меня до моей комнаты. А то я заблужусь в этих лабиринтах.

Гитлер пришел ровно через час. Все приглашенные генералы собрались в зале для совещаний – это был небольшой дом, покрытый шестидесятисантиметровым слоем бетона. День выдался душным, окна были раскрыты настежь, чтобы в тесное помещение свободно попадал свежий воздух. Надвигалась вечерняя прохлада, что было очень приятно.

В комнате для совещаний кроме самого Хойзингера присутствовали генерал-фельдмаршалы Эрнст Буш и Нодель, генерал-полковник Альфред Йодль, начальник Главного штаба Военно-воздушных сил Гюнтер Кортен, группенфюрер СС Герман Фегейн, генерал артиллерии Вальтер Варлимонт, начальник Управления имперской безопасности Кальтенбруннер. За соседним небольшим столиком разместились стенографисты Брунер и Хайнц Буххольц.

За прошедший час рейхсканцлер значительно приободрился, но лицо его по-прежнему хранило отпечаток усталости. Посмотрев на Хойзингера, Гитлер разрешил:

– Начинайте, генерал. Мне не терпится послушать ваш доклад.

– Мой фюрер, я сразу хотел заметить, что обстановка на фронтах крайне напряженная. – Склонившись над картой, разложенной на столе, он провел по ней рукой, обозначая позиции. – Армии русских наращивают атакующую мощь, – показал он на красные изогнутые стрелы, – в настоящее время бои идут на подступах к Минску. Наши войска делают все возможное, но боюсь, что город удержать не удастся. Судьба города решается буквально в эти часы.