Евгений Сухов - Чужой своим не станет

Пачкая рукав гимнастерки, Штольце сунул руку в болотину, пытаясь отыскать выбитый нож.

– Он уже в тине, господин гауптштурмфюрер, – произнес Феоктистов.

– Дно здесь крепкое, – возразил Штольце, продолжая энергично шарить в жиже. – Он где-то здесь, нужно отыскать!

Чавкающая трясина не желала расставаться со своей добычей, надежно упрятав ее среди водорослей. Смирившись с потерей, Штольце поднялся.

– Жаль… Хороший был нож, – произнес он с досадой.

– Это всего лишь нож, господин гауптштурмфюрер, – возразил Феоктистов.

– Этот десантный нож у меня с тридцать девятого года. Его в качестве поощрения за успешно выполненное задание в Испании мне вручил сам вице-адмирал Канарис. Нож был моим талисманом, я его носил всегда при себе. Даже в самые трудные минуты меня не оставляла удача… Что будет сейчас, я не знаю, терять нож – скверная примета.

На передовой, коротко переругиваясь, строчили автоматы. В километре от болота завязался серьезный бой: вспышки разрывов вырывали из темноты стоявшую на нейтральной полосе покореженную технику.

Сейчас враждующим сторонам не до них. Представилась хорошая возможность проскочить в глубину русских позиций незамеченными.

Метрах в двухстах, переполошив леших, в болоте рванула мина, брызнув во все стороны поднятыми с самого дна ошметками пахучей тины. Капли грязи долетели и до диверсантов.

– Не будем терять время, потопали!

Преодолев реку, майор Шрадер юркнул в неглубокую воронку, отдышался. Кожа на правой щеке была разодрана ветками до крови и теперь неприятно саднила. Конечно, не ранение, но ухода потребует. Следует успокоиться, вести себя как обычно, никто не должен догадаться, что произошло.

Убийство офицера разведки – дело серьезное, вряд ли Штольце принимал решение самостоятельно. Наверняка был приказ. И получен он был от Кальтенбруннера или от людей, входящих в его самое ближайшее окружение. В разведке ходили слухи, что с приятелями Канариса, заподозренными в связях с английской разведкой, обергруппенфюрер разбирался самостоятельно (вице-адмирала и самого уже дважды вызывали на допрос). Иначе как можно объяснить череду смертей в близком окружении Канариса?

Теперь настал его черед…

Грудь припекло, стало трудно дышать. Сколько же у него осталось: два дня или один? А может, несколько часов? Ясно одно: его решили устранить по-тихому, чтобы не привлекать к его смерти внимание. Опасаются, что он может уцелеть на передовой, и решили перестраховаться. Провести подобную акцию легче всего на передовой. Совсем необязательно, что он получит пулю от русских, его спокойно могут застрелить и в спину, а произошедшее спишут на несчастный случай, нередко встречающийся на войне.

По плечам пробежал неприятный холодок. Вот она, благодарность! Столько лет прослужить в разведке, чтобы быть убитым в глухой белорусской чащобе!

Выбравшись из леса, майор Шрадер короткими перебежками достиг траншеи. Окончательное решение было принято. Он встретился со взглядами солдат, взиравших на него с любопытством. Не так часто начальник разведки провожает группу на задание, видно, пришедшие выполняют очень важную миссию. Никто из них даже не подозревал, что творится в душе Шрадера.

– Господин майор, вас просили зайти в штаб дивизии, – сказал подошедший унтер-офицер, адъютант командира полка.

Сердце неприятно встрепенулось. Неужели в штабе получили распоряжение от управления имперской безопасности? Едва он явится в расположение штаба, как будет тотчас арестован.

Тут что-то не вяжется… Управление имперской безопасности не любит посвящать в свои дела руководство армейских подразделений. У них достаточно возможностей, чтобы справиться даже с самым высокопоставленным человеком в Рейхе.

Тогда что же? Возможно, они решили запросить уточнение по последним оперативным данным.

– Скоро подойду. Мне нужно привести себя в порядок. Можете быть свободны.

Низко пригибаясь, унтер-офицер заторопился по траншее обратно.

Майор Шрадер слегка приподнялся, и тотчас же в опасной близости свистнула пуля, с хищным стуком впилась в крепление траншеи и невольно заставила офицера пригнуться пониже. Шрадер быстро двинулся по переходным траншеям, соединявшим передовые окопы с блиндажами командования. Неглубокие, всего метр тридцать, они доставляли значительные неудобства при ходьбе, и майору, имевшему высокий рост, приходилось сгибаться едва ли не вдвое, чтобы не получить пулю в висок.