Лев Пучков - Десять бойцов

– Он лежит в хирургии, четвертая палата, седьмой этаж, – продолжил бригадир. – Вовка поедет с тобой свидетелем… Упадешь на колени и попросишь прощения. Если не простит – придется от тебя избавляться. Вопросы?

Я не поверил своим ушам. Да нет, это он шутит, наверно? Шумно выдохнув, я недоуменно покрутил головой.

– Вы шутите?

– Нет, я так никогда не шучу…

– Он изнасиловал своей огромной елдой десятилетнюю девочку… Вам доложили?!

– Ага, обязательно… Что ж поделать, если у нее папа дебил? Его самого надо было опустить за то, что довел до такого…

– Но ведь девчонка не виновата, что у нее папа дебил!!! Ну представьте: вот если вашу дочь так…

– Э, э, братишка! Ну че ты базаришь?! – обиженно вступился Кротовский. – Ну че за чушь ты несешь, а? Да любой нормальный мужик последние трусы отдаст, когда его родным что-то угрожает! А этот мудак позволил за какую-то паршивую квартиру трахнуть свою жену и дочку! Ну о чем разговор?! И потом – ну я вообще от тебя такого не ожидал… Ты че, совсем с головой не дружишь?! Из-за какого-то урода братву поломал! Ну ты даешь!

– Ну так что – вы едете или нет? – вполне миролюбиво, по-семейному поинтересовался Белый, махнув рукой на Вовку: дескать, хватит, чего зря базарить.

Повисла гнетущая тишина. Я с полминуты рассматривал своих собеседников и пытался укротить возмущение, готовое в любую секунду выплеснуть наружу в самой непредсказуемой форме. Возмущаться было бесполезно: они оба свято уверены в своей правоте – вон с каким-то даже сожалением и укоризной глядят на меня, как на горячо любимого члена семьи, который внезапно впал в тихое помешательство.

– Ну, я вас понял, – констатировал я, шумно выдохнув, и выставил каждому по кукишу – для вящей убедительности: – Вот вам, а не извинялки! Можете меня прямо на месте замочить – я перед этим елдастым роботом извиняться никогда не стану. А когда он выздоровеет, я ему еще и яйца вырву – не хер плодить себе подобных! Так и передайте. Ха! Извиняться! На колени! Ну, спасибо, бригадир – удружил…

– Ты лучше иди, подумай хорошенько, – терпеливо закатив глаза, посоветовал Белый, – потом дашь окончательный ответ. Ты мне нравишься, малыш. У тебя хорошие перспективы. Зачем одним неверным движением ломать себе жизнь?

– Чего думать? Так все ясно, – упрямо набычился я, – нет, и все! Как вы там сказали – избавляться? Ну вот – избавляйтесь от меня как посчитаете нужным. Я свое мнение высказал и менять его не собираюсь…

Подавив меня слегка своим тяжелым взглядом, Белый отвернулся к окну и долго смотрел во двор на клумбы с жухлыми цветочками. Затем он сурово нахмурил брови и, не глядя на меня, изрек:

– Очень, очень жаль… Думал я, что на старости лет бог послал мне хорошую сторожевую собаку – умную, умелую и преданную… Ан нет – волком оказался. Все в лес смотрит, сколь ни корми, и даже за руку готов в любую минуту цапнуть – за ту самую руку, что кормит и лелеет… Ладно, хер с тобой, малыш. Но – пожалеешь. Ой, пожалеешь! Да поздно будет… Два дня тебе – чтобы духа твоего в городе не было. Попадешься через два дня кому из братвы – не обижайся. Насчет возможностей твоих все в курсе, так что не обольщайся, драться с тобой никто не будет. Просто пристрелят на месте, и всех делов. Усек?

– Гхм… Кхм… Да, да, конечно, усек, – кивнул я со смиренным видом и опустил глаза, чтобы не выдать нечаянной радости – не думал, что так легко отделаюсь. – Через два дня уеду. Жаль, конечно, – очень мне понравилось под вашим руководством работать… Но что поделаешь, если уж так вышло? Вы тоже меня поймите…

– Угу, хорошо, – продолжил Белый, – я тебя прекрасно понимаю. Не забудь еще, что, если где проколешься – не стоит болтать лишнего. Усек?

– Да усек, усек, – подтвердил я, – не извольте беспокоиться!

– И последнее, – Белый отвернулся от окна и уставился на меня немигающим взором. – Ты ведь можешь и сегодня вечером уехать, не так ли? Я для чего тебе два дня даю, а?

– Хм… Ну, может, из соображений гуманности, – я слегка насторожился, почуяв какой-то подвох. – Может… Может, жаль вам меня стало?

– О! Верно мыслишь, малыш! – Белый ухмыльнулся и поднял указательный палец правой руки вверх, как бы призывая ко вниманию. – Жаль мне тебя, очень жаль! А потому и не тороплю. Два дня я тебе даю, чтобы ты нашел тридцать штук баксов. Столько ты нам должен. Усек?

Я не помню, когда в последний раз разевал рот от удивления. В моей прежней работе такой неожиданный поворот – это страшная ошибка в расчетах, которая, как правило, влечет за собой смерть или срыв боевой задачи. Вот это ты, бригадир, отчудил! Нет, я знал, что Белый склонен к театральным жестам, знал прекрасно – имел возможность убедиться в этом на практике… Но не настолько же, черт его побери!