Александр Тамоников - Последняя тайна рейха

Она все прекрасно понимала, опять извивалась, языком выталкивала кляп, задыхалась. В глазах ее теснился страх, впрочем, не только за себя.

— Мне крайне неловко, фрау, — покаялся Олег. — Я не имею привычки воевать с женщинами, пусть даже они и являются верными подругами маститых нацистских преступников. С удовольствием извлек бы из вас этот кляп, но вы же не станете лежать спокойно. Так что потерпите.

Она пыталась сползти с кровати. Из глаз ее потекли слезы.

— Ну да, я злодей, — признал Олег. — Так вам видится. Но и вы не тортик, баронесса, а уж это, извините, мне решать.

Он еще мог многого наговорить, в голове шумел коньяк, третий глоток, похоже, был лишним, но в коридоре послышался шум. Майор мигом протрезвел, вскочил, случайно опрокинул фунфырик, оказавшийся под ногой. Баронесса застонала, сжалась в пружину. Олег судорожно натянул ранец, схватился за автомат. По коридору кто-то шел.

— Что за безобразие? Где часовой? — донесся возмущенный крик, и в дверь кто-то забарабанил. — Габриэлла, открывай! Ты здесь?

Барон собственной персоной! Вернулась в дом гулящая душа!

Фон Гертенберг продолжал стучать, сильно нервничал.

Олег на цыпочках летел к двери, уже тянулся к замку, чтобы открыть ее и втащить барона внутрь. Но то, что случилось далее, он ожидал меньше всего. Упорству баронессы стоило отдать должное.

Она выплюнула-таки кляп и завизжала с душераздирающим надрывом:

— Леонард, беги, здесь русский! Он тебя убьет!

Да какого черта?! Майор опешил, замешкался, чуть не бросился к этой бабе, чтобы забить ей в глотку это чертово полотенце! Какой смысл? Барон не глухой.

Он потерял драгоценные мгновения, а когда распахнул дверь, барон уже вприпрыжку уносился к выходу на галерею, крича как оглашенный:

— Охрана, все сюда!

Эх, баронесса, прибить бы вас к той-то матери!

Олег выскочил в коридор, полоснул вдогонку из автомата, но барон уже скатывался по лестнице.

Потанин и сам толком не понял, зачем метнулся обратно в апартаменты. Неужто он собирался пристрелить эту клятую особу? Но ведь она всего лишь защищала своего мужа. Женщина орала болотной выпью, каталась по кушетке, разбрасывая повсюду свои волосы. В качестве заложницы она вряд ли годилась. Очень уж строптивый экземпляр.

Олег плюнул с досады и побежал обратно в коридор. А там уже шумели, топали солдаты с первого этажа. Они бежали к апартаментам. Олег отпрянул обратно в комнату, выхватил гранату-колотушку из бокового кармана ранца — как удачно, что она там оказалась! — лихорадочно открутил колпачок, дернул за выпавший шнурок, активируя взрыватель, и выбросил эту штуковину в коридор.

Солдаты все поняли, вразнобой завопили, побежали обратно, но куда там. Это же реактивными нужно быть! Грохнуло так, что пол задрожал, посыпались стекла из разбитых окон галереи. Осколок достал лампу над дверью, разнес ее в пыль вместе с плафоном.

Майор вывалился в коридор, стал палить наугад из штурмовой винтовки. Оружие работало исправно. Постарались немецкие оружейники под занавес войны. Ответных выстрелов не было.

Он бежал к выходу из коридора, запинался о тела, нашпигованные осколками. Кто-то стонал, срываясь на фальцет. На лестнице, куда Олег выскочил по инерции, горел тусклый свет. Очередь ударила снизу. Пули выбили щепки из перил. Он отшатнулся, сел на корточки, потом лег, пополз по-пластунски к массивным балясинам балюстрады и очень даже вовремя высунулся вместе со стволом.

Эти двое не хотели попасть под пули, но приказ барона, орущего снаружи, надо было выполнять. Они передвигались смешным гусиным шагом, кряхтели от усердия. Сначала к основанию лестницы прошлепал один из них, затем другой. Блестели глаза, наполненные страхом, пот вытекал из-под стальных шлемов.

Олег открыл огонь, когда они проползли половину лестничного марша и уже могли видеть его, лежащего на галерее. Автомат дергался, вырывался из рук. Эсэсовцы орали, кубарем катились по лестнице, нашпигованные пулями, измазали кровью все ступени.

Потанин понесся прыжками, не дожидаясь, пока они разлягутся там, внизу, использовал их тела как мягкий трамплин для броска в неизвестность. Снова коридор, за ним открытая галерея первого этажа, где в теплую погоду так приятно наслаждаться свежим воздухом.

Впрочем, на крыльце он предпочел не маячить в полный рост, перевалился вправо через ограждение, быстро сменил магазин, кинулся в темень северной части двора. Там Олег уткнулся в тупик, распластался за бордюром галечной дорожки, замер.