Максим Гарин - Викинг

О последнем из восьмерых — Кресте, было известно только то, что он самый близкий к Седому человек. Чем именно занимается Крест, оперативники либо не знали, либо предпочитали помалкивать.

Лишь пятеро из приближенных Седого ранее были судимы. Еще один выбился в авторитеты из уличной банды, двое пришли к Седому после увольнения из госаппарата.

Викинг объединил фотографии. Получилось тринадцать. Интересно, для кого это число окажется несчастливым? Для Паука или Ворона, Махно или Боцмана? А может, Креста? Начинать надо с того, чья смерть получит громкую огласку среди преступников, и в то же время не натолкнет на мысль о начале организованного избиения авторитетов.

Викинг сосредоточился, пытаясь решить эту задачу, но тут, помимо воли, в его сознании возникли картины далекого прошлого. 943 год. Французский король Людовик IV в союзе с самым могущественным феодалом Франции Гуго Великим собрался в поход, чтобы вернуть северные земли, некогда пожалованные норманнам, как звали на Западе викингов. В то время герцогом Нормандии был малолетний Ричард, тот самый, с чьей помощью его шурин Гуго Канет в 987 году получит корону Франции, отняв права на престол у древней династии Каролингов. По малолетству герцога страной управлял Бернард-Датчанин. Прежде, чем войска противника вторглись в Нормандию, Бернард добился личной встречи с королем, на которой намекнул, что граф Гуго и так не уступает в могуществе французскому монарху, а получив обещанную Людовиком часть Нормандии станет самым сильным правителем во Франции. Не захочет ли он после этого отнять у Людовика корону? Бернард напомнил и некоторые резкие высказывания графа в адрес короля.

Людовик не на шутку встревожился. Он тут же потребовал от графа повернуть войска назад. Гуго такой поворот событий очень не понравился. Правда, он не решился открыто выступить против своего сюзерена, однако втайне делал все, чтобы Нормандия не досталась Людовику. И этим добился даже большего, чем рассчитывал. Французский король попал в плен к норманнам. Так, благодаря хитроумной тактике Бернарда-Датчанина Нормандское герцогство сохранило свою независимость.

Викинг сосредоточился на внезапно вспомнившейся истории. Он был уверен, что исторические факты пришли на ум далеко не случайно. Здесь была какая-то подсказка. Он еще раз мысленно прокрутил события тысячелетней давности, улавливая суть. А она заключалась в том, что, благодаря Бернарду-Датчанину, граф и король, вместо того, чтобы воевать с норманнами, чуть ли не в открытую сцепились друг с другом. Извлечь пользу из нежданного экскурса в историю труда не составило. В общих чертах Викинг представлял взаимоотношения Седого и Жереха. Подтолкнуть их к войне казалось делом вполне осуществимым. Надо было лишь грамотно нанести первый удар. Викинг совершено точно знал, что на Белова «наехал» Жерех. Следовательно, Сыч и Лишай работали на него. Что ж, пришла очередь Седого терять людей. И убирать надо того, чья смерть максимально ослабит Седого, что позволит затянуться войне между группировками. А таким человеком является только главарь боевиков Фрол…

В подступающих сумерках Викинг заметил одиноко стоящую легковушку. Он быстро осмотрелся по сторонам и, никого не заметив, уверенной поступью двинулся к автомобилю. Столь же решительно потянул дверную ручку. Так и есть. Дверца автомобиля свободно распахнулась. Фрол демонстративно не запирал БМВ, словно подчеркивая, что угнать его тачку очень лаже просто, а вот выбраться потом живым из этой передряги довольно проблематично. Скользнув в салон, Викинг невольно бросил взгляд на замок зажигания — не торчат ли там ключи? Нет, не торчат. Все-таки самоуверенность Фрола имела свои границы. Викинг перебрался через спинку, устроился на полу за передними сиденьями. Не слишком удобно, но зато не понадобилось самому изобретать способ ликвидации боевика.

В переданной Наумовым информации упоминалось об одной трогательной привычке Фрола. Он каждую неделю навещал своих родителей. Причем, затянувшееся затишье настолько его расхолодило, что в последнее время он наносил визиты строго по четвергам и в гордом одиночестве.

Прошло уже больше часа. Лежать, скрючившись, было очень неудобно, тело Викинга занемело.

«Что он там делает так долго? Неужели рассказывает о своем ударном труде на благо преступного мира? О том, кого запугал до смерти, кого жестоко избил, кому свернул шею», — раздраженно подумал Викинг.