Николай Коротеев - Преследование

— И не скучно вам?

— Некогда скучать-то. Сегодня неходовой день был. Дичи почти не видели. Опять же ондатровые да лисьи капканы обойти надо. Рыбные снасти. То сайгака, то кабана и притащить, и разделать, и покоптить, и посолить надо. Дел на весь день! «Заготживсырье» нам ни задаром, ни в кредит ничего не дает Сами знаете. Расценки же невысоки… Посудите… — И дядя Иван ударился в такую глубокую бухгалтерию, что Вася мой, «бухгалтер», совсем приуныл. Поддакивал я, поддакивал, сколько мог, ровным счетом ничего не понимая ни в расценках, ни в оценках. Одно становилось понятно: не разговорить нам дядю Ивана за столом. Может, в тугаях, на охоте, проговорится? В доме — один человек, на охоте — другой. Да и не обязательно бандитам сюда, на хутор, приходить. Можно и в тугаях повстречаться. Дядя Иван мог и туда им снести все, что потребовали.

Разговор не клеился, я перебил хозяина:

— А поохотиться нам можно?

— Чего ж нельзя! Это дело. Вот мужская беседа, — оживился хозяин. — Только не обижайтесь, горожане, одних я вас не пущу. Кокуйская хлябь — штука коварная. Эй, Надя! Где чай? Да, не отпущу я вас одних. Тебя, — он посмотрел на Кабаргина и, видно, вспомнив его дотошные расспросы, ухмыльнулся: — Тебя я с Зиной пошлю, бухгалтер. А вот тебя, — он хлопнул меня по плечу, — с Ниной. У нее самый большой и богатый участок. Хотя и далековато. Да, слышь, ступаешь ты на больную ногу твердо.

— На раненую, — поправил я дядю Ивана, обратив внимание и на то, как ловко старик вывернулся. Нас с дочками на прогулку, а сам куда? Уж не пошлет ли он кого нам вослед? Только, может быть, я зря напраслину на дядю Ивана клепаю? Не подозревает ли он нас в связях с бандой больше, чем мы его — отшельника, которому ничего не стоит помочь банде продуктами, оружием, огневыми припасами? Ведь кю его в этом окаянном болоте охраняет? Только сам себя. Он со всяким должен ладить.

— Где ранило-то? Слышь-ка, ранило-то где? — переспросил дядя Иван.

— На фронте…

— На фронте так на фронте… — как бы снова замыкаясь в себе, пробубнил хозяин.

— Вот перевяжу — посмотрю, можно ли без дрына обойтись.

— Можно, сынок, ты уж твердо ступаешь. А перевязать, оно, конечно, перевяжи. Бинтов у нас да лекарств там… — он запнулся. — Есть кое-что…

«Вот, вот, как заговорил про бинты, так и осекся, — подумал я. — Может, были бандиты, забрали все? Или осталось, успели спрятать?»

Чай принесла Нина, и, пока она посуду со стола собирала, старик с удовольствием поведал ей о нашей просьбе и своем распределении мужчин «по номерам», как он сказал.

Нина глянула на меня карими глазами:

— Добро, пойду с начальником.

— Какое ж я начальство?

— Не бухгалтер же у вас в начальниках ходит? — хитро ответила она.

Странен был ее намек. Само собой, вся семья присматривалась к нам. «Они давно, поди, поняли — не стакнуться с бандитами хотим, не ради этого дорогу к ним хотим узнать. Давно они поняли… — остановил я себя. — Легко мне рассуждать. А если за хутором следят, как мы следили? Если завтра дядя Иван не нас выдаст, а себя, — от бандитов пулю заработает? Потому и нас отсылает подальше. Тогда как? Если доверять ему, то полностью, без оглядки, без проверок. Иначе и его, и семью подведем, и себя выдадим. Но с Зиной и Ниной на охоте по душам поговорить необходимо. Конечно, коли удастся их разговорить. А вот кто мы для хозяев? Пусть думают о нас что угодно, словно мы ангелы небесные. Нам рисковать нельзя».

Дядя Иван, принесший откуда-то свежий бинт довоенного выпуска, судя по дате на обертке, и со тщанием осмотревший мою огнестрельную рану, остался в прежнем мнении: можно пойти без палки.

Сваи вещмешки мы поставили в головах и, понадеявшись на добрую душу хозяина, легли.

Что нам оставалось делать?

Вопросов тьма; посоветоваться бы с Васей. Но как? Не приходилось мне видеть промысловиков, которые охотятся с двух ружей. Добро бы дядя Иван так промышлял, а тут дочь-красавица…

Многое говорило за то, что контакты с какими-то чужаками у хозяина были. При виде нас, посторонних, дядя Иван никак не мог заставить себя расстаться с топором… Зина, вернувшись с охоты, не сразу вышла на поляну, пряталась за углом, пока отец не позвал ее… Нина, едва завидев нас, приготовилась к обороне, взяв ружья наизготовку… Маленькие дети заплакали взахлеб, стоило нам войти в дом…

Но мои рассуждения пока домыслы.

В чистой постели с отвычки мы спали беспокойно, тревожно. Глубокой ночью я вышел во двор по нужде. У дальнего угла псарни стоял дядя Иван с ружьем. Я было пошел к нему, но, приметив меня, он качнулся к стене и слился с тенью. Тогда я вернулся в дом.