Михаил Нестеров - Убить в себе жалость

— Я понимаю ваши опасения, — ответила Ширяева, которая еще раньше подумала о том, что, пожалуй, этот вопрос Сергей должен был задать в то время, когда делал ей предложение. В крайнем случае, посоветоваться с юристом, который мог квалифицированно ответить на него.

— Если посмотреть мои дела за последние пять лет, — продолжила она, — которые были опротестованы, областной суд — но не городской, как вы сказали, — всегда придерживался решения или приговора, вынесенного мной. Я не хвалюсь, но, пожалуй, я единственная судья в нашей области с такими показателями.

— Но это вовсе не гарантия, — возразил Белоногов.

— Сережа, — неожиданно мягко произнесла судья, — наша с вами сделка держится на честном слове — сегодня я убедилась в этом окончательно. Сейчас я попробую объяснить. Суд кассационной инстанции — в нашем случае это областной суд — вправе отменить приговор суда первой инстанции, к которой относится районный суд, где я работаю, или в определенных пределах изменить его. Кроме того, есть суд надзорной инстанции, который также проверяет приговоры и решения районных судов, вступившие в законную силу, а также решение кассационной инстанции. Проверка может быть осуществлена на основании протеста управомоченного прокурора. Немножко путано, правда?

Сергей подтвердил кивком головы.

— Так вот, — продолжила судья, — если кассационный суд примет иное решение, я верну вам деньги. — Она приложила руку к груди. — Честное слово. К тому же, — сымпровизировала хозяйка, не имеющая права говорить таких слов, — из этих денег часть пойдет именно в вышестоящую инстанцию. Повторяю, в случае подачи кассационной жалобы потерпевшего. Но это строго между нами, договорились?

Сергей снова кивнул: Ширяева обнадежила его заявлением о круговой, что ли, поруке судей в области. Отсюда и твердое заверение Ширяевой: «Я единственная судья в нашей области с такими показателями». Да нет, с таким подходом к делу все судьи могут быть с подобными показателями. В это время он не подумал о профессионализме и честности судьи, потому что последнее определение покоилось под пачками денег.

Пока он размышлял, Ширяева сняла с плиты чайник и приготовила две чашки растворимого кофе.

— Вы пьете с сахаром?

— Нет, спасибо.

Лицо судьи выглядело утомленным, несмотря на толстый слой крем-пудры и накрашенных губ, от которых на чашке с кофе остались следы помады.

Сергей Белоногов знал о несчастье, постигшем судью; как и аппетит во время еды, в голове возник еще один вопрос: а доверится ли областной суд, в случае непредвиденных обстоятельств, решению коллеги, чей сын сам являлся преступником? На это в ответ могло прозвучать из ранее сказанного Ширяевой: «Часть денег пойдет в вышестоящую инстанцию». Вроде все сходится. Даже к месту сказанная фраза: «Но это строго между нами». Естественно «строго», Сергей не собирался трубить об этом всему свету.

Когда он выходил из квартиры судьи, невольно бросил взгляд на плотно закрытую дверь спальни и ускорил шаг.

Ширяева, снова достав деньги, разложила их по всему столу. И много их, и в то же время мало. Где еще взять, если понадобится дополнительная сумма? Десять тысяч американских долларов ей передадут после суда над Алексеем Белоноговым — теперь она не сомневалась в этом, — она оправдает баскетболиста, так как нашла в деле одну маленькую, но надежную зацепку. В этом случае прокурор только разведет руками, иными словами откажется от обвинения, убедившись в его недоказанности. По сути, обвинение должно знать о нем, так как тщательно готовится к процессу, нельзя допустить, что мимо прокурора незамеченным пройдет тот факт, который для судьи будет очевидным. Без него она бы не пошла к Белоноговым, так как не чувствовала бы стопроцентной уверенности в благополучном для спортсмена исходе дела.

Однако на этом дело не закончится, Ширяева продолжит разбирательство, пока не решит вопрос о невиновности подсудимого. Вот если бы в процессе принимали участие присяжные заседатели, а государственный обвинитель, который начинает допрос подсудимого, отказался бы от обвинения, Ширяева немедленно бы прекратила уголовное дело. Но она работает с народными заседателями, которых на каждого районного судью приходится до шестидесяти человек, хотя на суде присутствуют только двое.

Сергей услышал от Ширяевой не всю правду: за последние пять лет работы областной суд соглашался с решениями и приговорами, вынесенными Ширяевой. Отсюда можно было бы сделать вывод, что, мол, уже сложившаяся репутация судьи действует на вышестоящие инстанции самотеком, но все было до некоторой степени наоборот, прокуроры и адвокаты рыли землю, пытаясь в очередном деле выявить несуществующую связь между районным судом и вышестоящим. Все их старания были напрасными.