Александр Тамоников - Халхин-Гол. Граница на крови

— Доклады о потерях прошли?

— Прошли, Юра. А ты что бегал по траншеям?

— Бойцов поднимал, они попрятались от авиации, как мыши.

— А мы с тобой во время бомбардировки разве не прятались?

— Я привел их в чувство.

— А, ну если так, то ладно. Надо доложить о потерях от воздушной атаки в штаб батальона. Связист! Куда ты запропастился, твою мать?

— Здесь я, товарищ капитан, — ответил бледный и грязный красноармеец Зайцев.

— Ты ранен?

— Вроде нет.

— А что побледнел?

— Так побледнеешь, товарищ капитан, когда на голову бомбы летят.

— Согласен, ощущение не из приятных. Связь с батальоном есть?

— Не знаю.

— Так узнай, черт бы тебя побрал!

— Слушаюсь!

На вызов ответил начальник штаба батальона капитан Сагидов.

Командир тактической группы доложил ему о потерях и спросил:

— А у вас что?

— Есть потери от артобстрела, но незначительные. Авиация же японцев до нас не дошла.

— С И-16, сбитого в ходе боя, выпрыгнул пилот. Он в четырехстах метрах от нас, я послал отделение вытащить его.

— Ты ведь понимаешь, что и японцы постараются захватить пилота?

— Понимаю. Но не бросать же своего человека.

— Решение верное. Я доложу обстановку в районе подчиненной тебе группы командиру батальона. А ты сообщи, что получится с пилотом.

— Само собой. Да, еще вот что, Анвар. — Новиков иногда называл начальника штаба по имени, они были ровесниками, вместе служили взводными. — Каковы потери в гаубичной и зенитной батареях?

— По предварительным данным, потеряно одно орудие и две пулеметные установки с расчетами.

— Думаю, японцы не оставят в покое тот берег. Авиация вернется.

— Мы предусмотрели это. Сейчас батареи срочно перебрасываются к переправе у Хамтая. На аэродроме готовятся к вылету еще три звена истребителей.

— Японцы пять машин сбили.

— А мы уничтожили тринадцать. Из них восемь бомбардировщиков и пять хваленых Kи-43 «Накадзима». Уверен, это охладит пыл самураев. А там черт их знает. Они дисциплинированы, пошлют умирать, пойдут, не задумываясь. Сергей, ты давай там держись и будь готов ко всему!

— Я готов. До связи!

— До связи!

Приземление пилота у сопки между позиций видел и заместитель командира японской ударной роты лейтенант Моку Сасаки. Он доложил об этом майору Куроки, и тот тут же распорядился выслать на захват пилота второе отделение третьего взвода сержанта Судзо Утида.

Восемь японцев пошли к сопке. Они видели ракету, выпущенную пилотом, и двинулись на этот ориентир.

По прямой до пилота от рубежа тактической группы было ближе, но этот участок изобиловал множеством буераков, которые советским бойцам приходилось обходить. К тому же с востока ударил станковый пулемет. Отделение младшего сержанта Вербича вынуждено было залечь.

Пехотинцам помог экипаж танка Т-26. Он произвел два выстрела по позиции пулемета, замеченной наблюдателями, и разнес его в клочья вместе с расчетом. Очередь пулемета ДТ, спаренного с пушкой, прошлась по переднему краю японцев.

Старший политрук внимательно следил за обстановкой у сопки, где советский летчик ждал помощи. В том, что она ему требовалась, сомневаться уже не приходилось. Скорее всего он получил ранение или травму, иначе уже вышел бы к своим.

Семенов и заметил отделение противника, перебегавшее из одной балки в другую на пути к сопке.

— Японцы в трехстах метрах от нашего летчика! — выкрикнул он. — Они из одной балки в другую перескочили. Она тянется к сопке и обрывается в тридцати метрах от нее.

— Где наши? — спросил Новиков.

— Я их не вижу.

Командир группы припал к брустверу и проговорил:

— Отвернули вправо. Впереди довольно крупный овраг. По прямой им метров двести до летчика. С обходом оврага те же триста выйдут.

— Сержант Вербич не знает о японцах, приближающихся к летчику, — добавил старший политрук Семенов.

— Надо предупредить его.

— Как?

— Сейчас сделаю.

Капитан забрал у ближайшего красноармейца винтовку, перезарядил ее патронами с трассирующими пулями. Он клацнул затвором, прицелился в вершину сопки и выстрелил по ней пять раз подряд.

— И что?.. — спросил старший политрук.

— Вербич знает, куда надо идти. Он догадается, что мы стреляли трассерами не для того, чтобы обозначить сопку, а предупредили его об опасности.

— Сообразит ли?

— Ты бы понял?

— Нет, но задумался бы.

— Пусть хоть так.

Сержант Вербич понял, что означают эти неожиданные выстрелы в сопку, и крикнул за спину: