Александр Полюхов - Операция «Джокер». Личный шпион Президента

Офигенно привлекали чулки и колготки, не в сеточку, как у путан, а обычные черные, тоненькие. Они так соблазнительно растягивались на округлых икрах, так таинственно, до черноты, сгущались на щиколотках. У колготок была еще одна манящая особенность: делаясь откровенно прозрачными на пухлых бедрах, промежность они умудрялись скрывать темной пеленой таинственности. Двойственным оставалось восприятие швов на чулках, иногда те выглядели пикантно, порой противно. Постепенно сложилось убеждение, что впечатление зависит от ног, скорее даже от их хозяйки. Но ни фото, ни видео не создавали реальности — годились только для мастурбации. Нужна конкретная натура, которую можно рассматривать вживую, касаться. С ней можно экспериментировать, чтобы добиться максимального результата — вожделения. Именно она позволит, в конце концов, соединить черно-серую палитру воображаемого секса с телесно-розовой гаммой секса физического.

С тем и шел на свидание с лаборанткой и, по совместительству, дочкой АХД. Вчера обнадежила — сама подошла и спросила: «Ребята называют тебя гением. Это — правда? Приезжай ко мне вечером». Сегодня исключительный день. Во временном потоке образовалась сингулярность: нужно некоторое усилие и переформатированные обстоятельства позволят изменить его жизнь. Само бытие станет иным, а ведь оно определяет сознание. Математик уже чувствовал себя почти другим человеком. Не гением, а совсем нормальным, как миллионы вокруг, что спят друг с другом, что любят друг друга, а не изображения. А пока шел чуть клюя носом — большая болотная птица, не умеющая летать.

Механик даже в детстве не играл в шпионов, больше тянуло к железкам прочим штуковинам. Однако никогда не поздно: слежка за «Цаплей» увлекла. То есть, топтаться возле общаги тягостно. Когда «объект» (термины-то какие у москвича) вышел, ситуация изменилась — надо оставаться невидимым, подмечать каждое действие, а главное — не потерять из вида. Последнее просто — тип нес букет и двигался медленно, будто про себя бубнил или повторял слова, что скажет девушке. Ясно, идет на свидание, хотя далеко не ловелас: неуклюжий и застенчивый или, как описал его Федор, «чудаковатый». Во, похоже, добрался до цели. Новый дом в старой части города, нажимает кнопки в домофоне: ага, ему отвечают, значит, знает только номер квартиры, код для двери подъезда не получил. «Войти за ним?» — Приказано не вступать в контакт. Отбежал подальше, тщетно пытаясь через окна подъезда увидеть, куда и к кому прибыл «объект». По инструкции предстояло торчать на холоде и ждать час, потом сваливать. Убедившись, что «ботаник», не собирается выходить, поспешил домой: «Отлично! Задание выполнено и успею к футболу по ТВ».

Обо всем, кроме объекта, забывает «хвост», если он — любитель. Обученный филер действует осторожнее. Опытный профессионал, а Опера учили серьезно — наставники и шпионская жизнь — способен следить за тем, кто сам следит за другим, и даже за тем, кто, возможно, следит за тобой. Немного проконтролировав Механика, идущего за Щегловым, Федор остался доволен сноровкой новобранца, а позже и тем, что тот сразу по телефону доложил о результатах. «Одной заботой меньше — „наружка“ теперь имеется, пусть и простенькая». Еще порадовало, что за собой наблюдения не обнаружил и — особенно важно! — не чувствовал. Чувства, конечно, субъективны по сути своей: любил жену, думал, и она любит. Ан, нет — взяла и бросила. Понятно, с оперработой профукать брак легче легкого, а все-таки обидно. Вон, Алехин долго-долго жил с супругой, пока не застрелился, как широко известно. И лишь человек десять знают, что ветеран имитировал самоубийство, сделал пластику, сменил ФИО и — блин! — опять на Анне женился. Хитрец: спрятался на самом видном месте — у жены под юбкой. Любовь!

Секс — нужная вещь — присутствовал в нынешней жизни Опера. Навыки и умения имелись в избытке. Внешностью родители не обидели — не броской: рост средний, фигура пропорциональная, прическа в модном голливудском тренде. Вроде, заурядный типаж, пока для конспирации глаза делает пуговицами от сдержанного костюма европейского покроя. А включит «прожекторы» и у женщин мурашки по телу. Только на фига тратить силы на игры, пока свою «анну» не встретишь? С тем и побрел на базу: съемный коттедж — кошмар в стиле вертикальной «хрущевки».

Стекло покрыто конденсатом, душ и ванна уже давно парили без толка. Смыть грязь унижения не получалось: тело чистое, даже размокшее, а душа… Провела рукой, отражение прояснилось, отвращение к самой себе усилилось. Мимолетно глянула вновь: лицо сердечком, скулы высокие, изящный носик и ушки, губы бантиком. Со стороны — миловидная, если не красивая девушка чуть за двадцать. Вот только глаза-стекляшки цвета янтаря, воспаленные, без намека на иронию, без смешинок, даже крохотных. Будто всё-то они видели, всё-то понимают. И главным образом осознают собственную никчемность, негодность в чужом ей мире. В глубине глазниц затаилась боль, жалобный скулеж слышен оттуда. «Ненавижу!» — ударила рукой, потом бросила флакон с духами. Звон, картинка распалась и осыпалась. Потом ревела, плакала, стонала на диване, пока не сообразила — разум сумел собрать свои осколки, хотя бы некоторые — набрать номер матери. «Умираю! Привези таблетки!»