Александр Полюхов - Операция «Джокер». Личный шпион Президента

— Шеф, тут такая история… — начал Математик и в горле запершило.

— Не обращайте на меня внимания, Валерий, — гость успокаивающе поднял ладони с колен.

— В математике процесса есть новый элемент, Арсений Ильич.

— Черт! Мы уже установку раскочегариваем, а ты с изменениями! — Жулин вскочил из-за стола и заметался по «кабинету».

«Боится, что московский „Пушок“ сожрет его», — невольно подумал математик, а вслух произнес иное. — Расход энергии при скачке будет компенсирован при возврате в исходную точку. Вот взгляните, — реальная рука быстро внесла изменения на черную доску.

— Разрази меня гром! — после нескольких секунд молчания выдохнул завлаб и бросился обнимать подчиненного. — Это — шедевр!

«Ревизор» смекнул, что мышь поймана, и предъявил права на добычу.

— Расскажите про «новый элемент».

Валерий лишь развел руками, что означало «физика — не барская наука».

— Как бы вам объяснить наглядно? — почесал затылок Жулин. — Представьте континуум как ткань на станке. Вертикальные нити — линии времени, горизонтальные — линии пространства. Если потянуть за временную нить, то есть затратить энергию, то она чуть растянется. Если её потом отпустить, то нить сожмется назад и вернет энергию. Не всю, но почти.

— Вы хотите сказать, время эластично?

— Зависит от количества энергии, направленной на его «растягивание».

— То есть, подтверждается ваше мнение о возможности перемещаться во времени?

— Только в прошлое, — встрял математик. — «Нити на станке» тянутся от нынешней точки отсчета только в уже сотканную «ткань».

— Иными словами, сегодняшний эксперимент сначала позаимствует из электросети, а потом вернет ей долг, — Завлаб спрятал узкое лицо в ладонях. — К возврату надо подготовиться, иначе тут всё разнесет. Извините, пойду дам указания.

— Присядьте, — Матвей по-хозяйски указал на табурет. — Мне тут про вас говорили…

— Что говорили? — тихо спросил Математик.

— Будто вы — гений.

— Боже упаси, гений здесь единственный — шеф. Если нас не прикроют, через пять лет люди забудут про остальных физиков, кроме него и, возможно, Эйнштейна. Я детям и внукам буду хвастать, что работал с самим Жулиным!

— Даже так! Какое прикладное применение будет иметь данное открытие?

— Я и не задумывался. Причем тут применение? Изменится само представление о Вселенной!

Шпион умело скрыл умиление парнем, который живет во Вселенной и свободен от дум о приземленном. Себе Матвей такого позволить не мог, представив шекспировский масштаб задачи:

«Распалась связь времен.

Зачем же я связать её рожден!»

Также внешне спокойно провел Матвей остаток дня в лаборатории. В ней что-то пыхтело, мигало и щелкало. Дисплеи чертили диаграммы и графики, к ним склонялись головы сотрудников. Голоса затихали или переходили на ор. Первая попытка провалилась. Вторая дала яркую вспышку в дальнем углу, ограниченном клеткой Фарадея.

— Готово! — Жулин потер руки, остальные, кроме Алехина, захлопали. — Валера, доставай «клюковку».

С уже пустой пробиркой, забытой в руке, переждав, пока спадет всеобщее возбуждение, разведчик затащил Жулина и Щеглова в закуток.

— Что всё-таки произошло?

— Вам известно, что элементарные частицы иногда могут находиться в двух местах одновременно?

— Нет.

— Тогда примите на веру. Теперь мы заставили частицы попадать из «сейчас» в тот момент прошлого, когда мы их генерировали.

— Не понял.

— Представьте, что я щелкаю пальцами, а через — раз, два, три — щелкаю снова, и два щелчка сливаются.

— Частицы слились?

— Да, но не сразу. Мы забросили сегодняшнюю частицу чуть дальше в прошлое, поэтому она слилась сама с собой через миллисекунды после своего скачка. Слилась с собой в момент своего рождения в прошлом. Произошла ее аннигиляция.

— Нить времени сжалась и распрямилась?

— Точно.

— И что дальше?

— Кто ж знает? — Жулин поднял брови, удивляясь несуразности вопроса.

— Материальный объект можно переместить в прошлое?

— Вероятно, а зачем? Кому это нужно?

— Военные придумают зачем, появись возможность, — шпион с сожалением и восторгом смотрел на исследователя-бессребреника, который даже не помышляет о своей выгоде, не мечтает впарить открытие кому-либо.

— Вы про «Бомбу»? Чепуха, теперь война станет невозможной, — убежденно тряхнул головой Физик.

— Так уже считал ваш коллега, по-моему, Роберт Оппенгеймер — научный руководитель Манхэттенского проекта. Боюсь, жители Хиросимы и Нагасаки с ним категорически не согласны.