Александр Полюхов - Операция «Джокер». Личный шпион Президента

— Для моей рубрики «Аксессуары, без которых нельзя».

— А Жучка причем? — не сообразил обычно сообразительный разведчик.

Жена опустила животное на землю — о чудо! — невзрачная дворняжка превратилась в прелестницу. Подстриженная шерсть открыла многослойность её расцветки, став, где надо, короткой или длинной, образовав изящный подвес на хвостике. Сучка гордилась обретенной красотой, медленно поворачивалась — не крутилась по-щенячьи, давая хозяину оценить прежде скрытые достоинства.

— Теперь её зовут Гемма!

— Как драгоценный камень с вырезанным изображением? — уточнил прозревший шпион. — Почему не Камея?

— Гемма благороднее звучит. Произведение глиптики, если тебе известно данное направление ювелирного дела. После выхода журнала ВСЕ женщины захотят живой аксессуар.

Алехин побеждено развел руками и прошел в дом. Главнокомандующий приказал отъедаться, а хлебушек с вареньецем — не еда.

19 километров, 4 полосы для машин, 2 колеи для поездов — Керченский переход впечатлял. Связав Крым с Таманью, дуга моста физически включила полуостров в Россию. Стоя на свежем асфальте, Вячеслав Талый впервые одновременно видел два берега пролива, сознавал их обретенное единство. Бюрократия полуострова давно оттерла в сторону активиста воссоединения и теперь севастополец соблюдал дистанцию от сонма начальников, державшихся особняком. Нечиноположенные приглашенные бурлили, не скрывая радостных чувств. Строители поздравляли друг друга, хвастались: «Мы возводили вон ту часть. А мы — вот эту». Ждали приезда Президента, волновались из-за портившейся погоды. Кортеж почти не опоздал, Лидер вышел вместе с Чудовым и двинулся вдоль строя собравшихся. Сперва пообщался с почетными гостям, потом стал здороваться с остальной публикой. Неожиданно ритм движения нарушился: Лидер задержался возле рослого мужчины, чьи седые длинноватые волосы трепал нарастающий ветер. Тот наклонил голову, № 1 долго шептал ему. Человек молча кивнул. Затем Чудов обнял счастливчика. Уже рукопожатый Талый, внимательно следивший за продвижением Президентом, уловил знакомые черты и гордую осанку.

— Не узнаешь, кто? — крымчанин повернулся к жене. — Вроде, с ним встречался, а имени вспомнить не могу. Друг Чудова что ли?

— Это тот, вежливый и страшный. Приходил ко мне в Москве перед схваткой за Крым. Помнишь, рассказывала тебе.

— Но сначала год скрывала его визит.

— Да, Славик. Так он велел.

— Точно, и меня тогда инструктировал в Думе.

Вячеслав начал через толпу перемещаться к длинноволосому. «Черт! Узнал, — напрягся экс-разведчик. — Сейчас пристанет».

— Здравствуйте, ваш протеже Арсений давно прибыл из «Стокгольма». Документы мы ему выправили. Работает над переформатированием энергосистемы региона, нашел себе женщину с мальчишкой лет десяти, плавать выучился аки Ихтиандр.

В ответ — молчание. Вежливое, не предполагающее слов.

— Мы знакомы. Матвей Александрович, если не ошибаюсь.

В ответ — взгляд. Глаза похожи на витражи в церкви, темные, не подсвеченные. Только отражение туч, несущихся низко-низко. Мрачных, наполненных угрозой ненастья на море. Или обещанием дождя, что нужен засушливому полуострову? Люди видят либо мертвые куски стекла в свинцовом переплете, либо живую икону, наполненную Святым духом. Зависит от веры. Талый никак не мог сделать выбор.

— Вы явились нам ТОГДА. До сих пор ломаю голову: ангел вы или дьявол?

— Мост построили, — губы Алехина артикулировали железно-бетонную очевидность, вдруг ясно проступившую из глубины его зрачков. — Крым навсегда вернулся в Россию. А вы всё сомневаетесь! Истинно русский человек.

— К счастью, воссоединение прошло бескровно, — перекрестился севастополец. — Спасибо, что смогли рассеять мои сомнения в тот момент.

— Практически без жертв, — поправил Матвей, вспомнив зарезанного Рудольфа, разбившегося Валерия, утонувшего Николая, непроснувшегося Академика. — Решимость крымчан и воля Президента сотворили чудо.

— Но откуда вы заранее знали, что оно случится? Марина считает, вы появились тогда из будущего. Из ЭТОГО будущего?

Молчание, окна храма вновь отражали сизое небо. Матвей смахнул навернувшуюся слезу — западный ветер усилился до шторма. Народ вокруг заметно покачивался, но держался. Мост стоял незыблемо, крохотные колебания фиксировал только ГЛОНАСС с водородными часами.