Сергей Козлов - Последний Карфаген [Повесть. Рассказы. Дневники]

Немой взял новую салфетку.

«Ты же понимаешь, что мы под колпаком? У них длиннющие руки. Знаешь, а новый президент все чаще вспоминает о великой России. Они из-за этого нервничают…»

— Против длинных рук есть длинные ноги. Ты мне лучше скажи, что ты подумал о Рите? — перебил я его скоропись.

«Ничего! Просто Симон Давидович заказал только тебя! Ты же знаешь их правила. А это получается не по правилам. Что за мужики живут в моем доме?»

— Бандиты. Бывшие… Из них при хорошем стечении обстоятельств могут люди получиться, — мысли о Рите становились все навязчивей, и мне показалось, что я нашел достойный выход. — Ты не отдавай мне пока этот ключ. Тут у меня одна неувязка в голове. Если к сейфу имею доступ только я, то зачем было меня взрывать, используя заряд тротила, рассчитанный на роту? Моих напарников убили. Я по счастливой случайности остался жив, но лишился памяти…

«А может, тебя не взрывали? Может, всё это — голливудская имитация, кроме того, что тебя лишили памяти? Современная медицина — ё-моё…»

— Мне непонятен еще один нюанс. После этой контузии или еще чего-то, как ты тут предполагаешь, у меня открылся дар. Я порой легко влезаю в чужие головы. А в моей, как в радиоприемнике, гуляют чужие мысли. Главное — с волны не сбиться. Исключение, как я понял, составляют те, кто не ниже меня или даже выше на каком-то психоинтеллектуальном уровне. Не знаю, как правильно сформулировать. Так вот, от Риты я «не слышал» ничего хоть капельку подозрительного. Более того, я уверен, она меня любит. Я точно это знаю.

«Значит, мы вообще не знаем, какова ее роль в этой игре… Но я бы на твоем месте заглянул в ее загранпаспорт».

— Зачем? Или ты думаешь…

«Вдруг там твоя фамилия, а значит, право наследования».

Меня передернуло. Какое-то время я молчал, ощущая в себе борение дюжины противоречивых мыслей, состояний и чувств. В душу прокрался холод расчетливости и мрак безысходности, а следом за ними, как водится, равнодушие.

— Хорошо, я постараюсь заглянуть в ее документы как-нибудь незаметно. Я смогу сделать это только ночью. В сущности, нас никто и не торопит. Мне пока никаких указаний не было. Вероятно, они не сразу поймут, кто выполняет роль гонца от Болотова. Ведь передо мной стояла задача, получив злополучный ключ, убрать его. Вот, даже фотография…

Немой кивнул: мол, видел, знаю.

— В одном можно оставаться уверенным, пока они не знают, где ключ, охоту на нас они устраивать не будут. В связи с этим меня посетила другая умная мысль: ты, Андрей Викторович, должен положить этот ключ в любой другой банк. Именно ты. Появится еще один ключ. Может, и его придется когда-нибудь куда-нибудь припрятать за другой замок, но принцип прост: чем длиннее цепь, тем больше сил надо потратить на разрыв ее звеньев.

Андрей Викторович отогнул на кулаке большой палец, что следовало понимать: моя идея ему понравилась.

— Не знаю, насколько ценен этот список для будущего… Я заглядывал в него мельком, с разрешения генерала, помню, мне показалось, там были, к примеру, фамилии декабристов. Или сейчас мне уже кажется? Во всяком случае, утверждать берусь только одно: список был составлен не в алфавитном, а в каком-то другом порядке, и русскоязычные фамилии чередовались с иностранными. Морган, например. Банкир, что ли? Одного не знаю, что делать, если твои подозрения на счет Риты оправдаются?

«Сердце подскажет , — написал Немой и посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом. Так смотрят на человека, когда хотят увидеть в нем твердость и решимость. Я невольно опустил взгляд. Стало не по себе. А он снова взялся за ручку и торопливо черкнул: — В любом случае, как и в любой игре, бывают исключения из правил. Иди и смотри… Жду тебя здесь завтра в 9 утра, не опаздывай, кофе остынет».

— Не забудь о ключе, — кивнул я.

Рита встретила меня в холле отеля.

— Тебя долго не было, и я решила спуститься. Зачем ты взял с собой пистолет?

— Ничего страшного, просто я нашел очень удобную скамейку неподалеку. Приглашаю тебя проветриться.

— С удовольствием, — она посмотрела на меня с нескрываемой тревогой, будто я стал для нее источником опасности.

На улице по-прежнему сияло солнце. Даже казалось — неделя-другая, и наступит май.

Мы сели на облюбованную мной скамейку напротив кафе и какое-то время молчали. Разговор начала сама Рита:

— Я увидела недоверие в твоих глазах. Ты как бы отстраняешься и отдаляешься. Мне холодно на душе. Наверное, я должна всё тебе рассказать…