Александр Афанасьев - Счастье волков

Снег. Такой, какой бывает в самом конце зимы, — грязный, с черными, в разводах сугробами по обеим сторонам дороги.

Город… типичный постсоветский, с рядами унылых панелек, белыми сталактитами шестнадцатиэтажек и пристроенными к домам стекляшками. По протоптанным в неубранном снегу за время зимы тропинкам брели по своим делам люди, унылые, как и жилища, в которых они жили, как и магазины, в которые они ходили, серые и черные… казалось, в этом мире вообще нет ярких красок, только черный, белый и трагический серый.

Дорога шла резко вниз, да еще с поворотом. Въезжая в город, ты как бы спускался в него — не поднимался, как в Иерусалиме, а именно спускался, как в ад или хотя бы чистилище. Я притормаживаю — и тут с ужасом понимаю, что под колесами не асфальт, а лед. Машину несет… я пытаюсь направить колеса в сторону заноса, отпускаю тормоз… не помогает. Ничего не помогает. Нас несет…

Только сбоку почему-то не линия грязных сугробов, а отбойник моста…

Мелькнула мысль — за все надо платить. Только ничего, кроме своей жизни и жизней тех, кто шел со мной, у меня в оплату не было…

Террористы уже понимали, что они прорвались. Прорвались, несмотря ни на что…

С азиатской части кордон был намного слабее, там мост прикрывала всего лишь полиция, и то немного. Один из полицейских показал, проезжай.

Он начал объезжать… и тут что-то произошло…

Наперерез автобусу бросились полицейские, один с ружьем, другой с автоматом. Они прицелились в него, он остановил автобус.

— Стоять!

— Что происходит?!

— Выходи из автобуса!

— Но что случилось, помилуй Аллах?!

— Приказано тебя задержать. У тебя в автобусе террористы.

— Но тут только дети!

Полицейские и сами это видели… им было не по себе. Один наставил на водителя ружье и прорычал:

— Все равно выходи! Мы обыщем автобус!

Вахид Тюркачи повернулся:

— Дети, выходим. Не торопитесь…

Выходили дети… один за другим. Мальчишки. И с каждым выходящим — решимость полицейских таяла, как снег на солнце.

— Вот и всё, — сказал водитель, — здесь нет террористов, только дети…

Подбежали еще двое полицейских, один был начальником:

— Что тут?

— Тут только дети.

— Эти идиоты что-то опять напутали.

Полицейский начальник осмотрел группу детей, в сердцах выругался.

— Проверь багажник и отпусти.

— Аллаху Акбар! — громко выкрикнул Тюркачи.

И все подростки разом бросились на полицейских.

Юных бойцов Джайш-аль-Кадр обучали искусству группового боя. Это редкое знание, оно когда-то давно было известно, групповому бою обучались римские воины и турецкие янычары… кстати говоря, первые отряды спецназа ГРУ тоже его изучали… у русских его разновидность осталась со времен драк деревня на деревню, женатые против неженатых — сами эти драки, кстати, имели глубокий прикладной смысл. Но потом все стали изучать карате…

К несчастью, среди исламских экстремистов был и тот, кому дед передал секреты группового боя, практиковавшегося янычарами.

Один бросается в ноги, другой перехватывает оружие, третий — ножом по горлу. Вот и всё.

Полицейский начальник струсил, побежал, даже не пытаясь стрелять — и его расстреляли в спину. Сразу его не атаковали, потому что у него не было автомата.

Вахид Тюркачи посмотрел назад и увидел фургон, который ехал оттуда же, откуда приехали они. Синий.

Полиция.

Фургон остановился и перекрыл дорогу.

Впереди снова появилась очередь машин… турки проверяли тех, кто успел въехать на мост, но не успел с него съехать. Я увидел зад автобуса… белого. Он стоял на нашей полосе там, где заграждения и будки тех, кто берет плату за проезд. И там что-то происходило.

Потом я увидел человека… бегущего человека.

— Приготовились!

Я развернул машину так, что она перекрыла полосу движения, отрезав автобусу путь назад. Не слишком препятствие… но хоть что-то.

По нам не стреляли, но что-то там точно происходило. От стоявших в очереди машин бежали водители.

— Пошли! Прикрываемся машинами…

О чем я тогда думал? Да ни о чем не думал. А ведь татары рассудительные. Я как-то слышал от марийца — мы сначала бросаемся делать, потом думаем, а вы сначала думаете, потом делаете…