Александр Тамоников - Лесная армия [litres]

Ефрейтор со снулой физиономией поднял руку: стой! Безуглов вскинул автомат, дал очередь. Двое схватились за животы. Пулеметчик на верхотуре не успел среагировать – он был уже на прицеле. Павел плавно нажал спусковой крючок «Судаева», пролаяла короткая очередь. Немец падал красиво – картинно взмахнул руками, сделал кувырок, потом другой, точно так же следом за ним полетел бесхозный пулемет.

Безуглов кинулся вперед, исчез за скалами. Поднялись остальные, пробежали мимо тел, одно из которых еще подавало признаки жизни. Павел обернулся. Коля Цветков старался, как мог – такое впечатление, словно гнал строптивого быка…

Мелькали острозубые скалы, бесформенные нагромождения, зелень сдавленных камнем кустов. Дышал, как паровоз, Караган, наступал на пятки. Время перестало существовать, подкашивались ноги. В глазах становилось темно, пропадала резкость. Бойцы спотыкались, разбивали колени.

– Леонид, помоги Цветкову, он же дуба сейчас даст… – прохрипел Павел и побежал вперед. А там уже гремели выстрелы! Слава богу, Безуглов цел! Солдаты, сидящие в передовом дозоре, не стали стрелять по «своему». А когда разобрались, было поздно. Два трупа лежали под камнем, перегородившим проход. Перепрыгивать через него уже не было сил. Чуть дальше – еще одно тело дрожало в конвульсии.

– Командир, мы вышли! – бросился наперерез Безуглов. Он скинул каску на затылок, часто вздымалась грудь. Отбросил автомат, стянул опостылевшую плащ-палатку. Не время расслабляться! Кольцов орал грозным рыком, собирая людей. Всем вперед, не растягиваться!

Мелькали кустарники, ровные участки внезапно проваливались в ямы. Закричал немецкий офицер – подвернулась нога. Его поволокли, немец запрыгал на одной ноге. Цветков догадался – выдернул кляп из глотки. Какой от него прок? Кричать все равно не сможет – да пусть и орет, кто услышит? Немец захлебнулся свежим воздухом, закашлялся. Он прилежно прыгал, подвывая при каждом шаге. Скалы оставались за спиной, впереди простирались перелески, начиналась чересполосица оврагов…

Никто не помнил, сколько они прошли и где сейчас находятся. Погони не было. Немцы боялись выходить из урочища, да и за кем гнаться? Можно представить, какая там сейчас паника…

Обессилевшие оперативники сползли в яму, окруженную елями. Сил не осталось. Наваливался тяжелый сон. Пленнику связали руки за спиной, скрутили ноги. Засыпали один за другим, даже немец сразу вырубился и захрапел. Возможно, впоследствии он и пытался развязаться, но попытки были слабые и неудачные.

Когда очнулись, уже смеркалось. Понемногу пришли в себя. Заворочался гауптман, зашелся кашлем. Ему развязали конечности и оставили в покое – не фашисты же. Он был настолько слаб, что вряд ли мог сопротивляться. Да и боль в ноге не позволяла ему шевелиться.

– Где мы? – Цветков поднял голову, недоуменно всматриваясь в темнеющее пространство.

– Ушли от урочища на восток, – предположил Павел. – Если пойдем на юг по дуге, то часа за два добредем до машины…

– Ладно, хоть так, – вздохнул Караган. – Удивительно, почему мы еще живы? – Он с сомнением посмотрел на небо.

Цветков откинулся на траву, захрустел сухарями. Остальные с удивлением посмотрели на него.

– Ну, нет ничего другого, – жалобно сказал Николай. – А есть хочется. Теперь никто не будет спорить? – он ехидно подмигнул: – Можно и с сухарями воевать?

Через минуту уже хрустели все, даже немец не отказался от предложенной порции. Во фляжке осталась вода, ее пустили по кругу. Немец тяжело вздохнул, пробормотал «Данке». Веселее он после этого не стал.

– Гитлер капут? – на всякий случай спросил Караган.

Тот не ответил, опустил голову.

– С кем имеем честь говорить, герр капитан? – по-немецки спросил Павел. – Не хотите представиться?

– Капитан вермахта Алоис Фихтнер, – вяло сообщил пленник, – командир 4-й пехотной роты 29-го мотопехотного полка… Что вы хотите от меня? Я всего лишь армейский офицер…

– Нисколько не сомневаемся, герр Фихтнер, – учтиво отозвался Павел. – Поверьте, у нас нет ни малейшего желания расстрелять вас. Нам нужны сведения. Если будете откровенны, ничего ужасного с вами не произойдет. Вы отправитесь в лагерь для военнопленных, а когда закончится война, получите все шансы вернуться на родину – если, разумеется, осознаете свои ошибки.

Немец угрюмо молчал.

– Не хотите усугублять, герр Фихтнер? Ваше убежище раскрыто. Что бы ни затеяло ваше командование, затея эта будет обречена на провал. Ваши солдаты погибнут. А есть возможность сохранить им жизнь. Будете сотрудничать с советскими органами?