Уоррен Мерфи - Крутой сюжет 1994, № 02

Во время тренировки по айкидо Ремо узнал наиболее уязвимые точки тела. Их было несколько сотен, как сказал ему Чжиун, но только шестьдесят из них имели практическое значение, и лишь восемь из шестидесяти были смертельными.

— На этих восьми ты и должен сконцентрироваться, — сказал Чжиун.

После ланча Ремо обнаружил два манекена в человеческий рост, установленные на пружинах в гимнастическом зале. На них была нацеплена белая гимнастическая форма, а красные точки обозначали виски, адамово яблоко, солнечное сплетение, почки, основание черепа и место, которое, как он узнал позже, обозначало седьмой главный позвонок.

— Это основное положение руки в каратэ, «Хиракен». Оно является основным для остальных, — начал Чжиун, когда они сели на маты перед манекенами. Он разжал пальцы и вытянул руку ладонью кверху. — Большой палец должен быть согнут, — сказал он, — как курок пистолета. Благодаря этому ты будешь чувствовать усилие в предплечье. Мизинец должен быть вытянут, три остальные пальца согнуты в кончиках, а сама рука чуть наклонена.

Он показал все на своей руке.

— Потрогай мое предплечье, — сказал Чжиун. Ремо потрогал. Оно напоминало плетеный канат.

— Не усилие, а напряжение порождает эту твердость, — сказал Чжиун. — И не сила, а это напряжение делает руку настоящим оружием.

Он подвел Ремо к манекенам и начал обучать ударам руками… правой, левой; вниз, вверх; снова и снова.

Хотя манекены были плотно набиты веревочными волокнами, Ремо обнаружил, что абсолютно не чувствовал боли в руках от ударов.

Один раз Чжиун остановил его.

— Ты все время тянешься за своими ударами. Это не для каратэ. Удары должны быть резкими.

Он достал из кармана коробок с бумажными спичками.

— Зажги одну, Ремо, — сказал он.

Ремо зажег спичку и держал ее в вытянутой руке. Чжиун повернулся к ней, поднял руку на уровень плеча и ударил с шумным выдохом. Прежде, чем его рука достигла пламени, он так же быстро отдернул ее. Пламя словно подпрыгнуло в вакууме, созданном движением руки Чжиуна, и погасло.

— К такому движению ты и должен стремиться, — сказал Чжиун.

— Я не хочу гасить огонь. Я хочу ломать доски, — сказал Ремо. — Когда я смогу делать это?

— Ты уже можешь, — сказал Чжиун. — Но сначала упражнения.

Несколько часов он заставлял Ремо работать на манекенах. Ближе к вечеру он показал ему другое положение руки в каратэ. Это положение руки, похожей на лезвие меча, называлось «шуто». Его можно было сохранять целый день без усилий.

— Рука чуть согнута назад в запястье. Такое положение использовалось для удара в подбородок или горло. «Хиракен» было очень похоже, но только средние пальцы были согнуты чуть больше. Это «весло»… очень хорошо для удара по ушам, после которого лопаются барабанные перепонки, — объяснял Чжиун.

Булава, — рука, сжатая в кулак.

— Есть много других положений рук, но эти ты должен знать, — сказал Чжиун.

— Когда ты научишься владеть мощью своих рук и ног, ты научишься владеть и неодушевленными предметами. В руках специалиста все вещи становятся смертельным оружием. — Он показал Ремо, как делать ножи из бумаги и смертоносные стрелы из бумажных обрезков. Сколько он еще мог показать подобных вещей, осталось неизвестным.

Охранник вошел в апартаменты Чжиуна в три часа утра. Он тихо разговаривал с Чжиуном несколько минут.

Старик нагнул голову, потом кивнул Ремо, который проснулся, но лежал неподвижно.

— Иди за ним, — сказал он своему ученику.

Ремо поднялся с толстого соломенного матраца и сунул ноги в сандалии.

Сквозняк продувал белую тунику Ремо, когда он шел за охранником по одному из каменных переходов. Ноябрьская луна мрачно освещала темные здания. Ремо сдерживал дыхание, чтобы меньше глотать холодный воздух.

На охраннике был толстый шерстяной жакет, который он не расстегнул даже тогда, когда они вошли в здание и поднялись на второй этаж в служебном лифте. Их остановили двое других охранников, и сопровождающему пришлось дважды предъявить пропуск, прежде чем они подошли к дубовой двери с медной ручкой. К своему удовольствию, Ремо заметил неустойчивые позы охранников. Они держали свои руки так, словно напрашивались на бросок.

На двери была прикреплена табличка с надписью: Смит.

Охранник остановился:

— Я не могу войти сюда, сэр.

Ремо понимающе хмыкнул и повернул медную ручку. Дверь открылась наружу, а не во внутрь. По инерции, Ремо оценил, что ее нельзя было пробить выстрелом из пистолета, разве что из «Магнума-357».