Алексей Суконкин - Небесный щит. Часть 3. Вторжение

Несколько снарядов, выпущенных Филатовым, попали в «Кобру», отчего вертолет получил серьезные повреждения, начал неконтролируемое вращение и через несколько секунд скрылся среди зарослей.

Филатов еще несколько раз пытался дозваться штурмана, но тот молчал намертво.

Женя сориентировался, снизился, осмотрелся. Горело табло «температура масла», левая турбина выла с какими-то посторонними звуками — очевидно, вертолету досталось не хило, и машина шла на честном слове.

— Что у вас? — донесся по рации голос Петрова.

— Юрка двухсотый, — ответил командир. — Оба гада на земле.

— Пакистанцы подняли свою «Кобру», — довел до Филатова начальник авиабазы.

— Я пустой. Все потратил.

— Мы не можем его сбить — спецов на базе нету. Сади машину, сообщай координаты, мы тебя заберем.

— Протяну, сколько смогу.

— Я понял. Удачи.

— Конец связи…

Женя глянул вниз, на кровавые ошметки, которыми была заляпана внутренняя часть остекления нижней кабины.

— Юрка… Юрка…

Просидев двадцать минут в кустах, ожидая во всеоружии американскую бронегруппу, и никого не дождавшись, Коля сделал вывод, что преследования не будет. Он встал и махнул рукой своим, мол, в машину. Корнеев и Колдунов, подняв на плечи штурмовые гранаты, поплелись в грузовик.

«Шашига» снова выбралась на дорогу. Куда ехать, Коля не знал, но полагаясь на интуицию, и на то, что Лунин просто так бы их не бросил, он решил ехать вперед, пока не встретит какой-нибудь хорошо заметный знак. Так и получилось. На одном из поворотов ему наперерез из кустов выскочил Осин со Стасом, и вскоре Коля со своими бойцами присоединился к основному отряду.

— Товарищ майор, задача выполнена, потерь нет, расход боеприпасов…

— Да остынь, — оборвал его Лунин. — Идите жрать, там старшина подсуетился.

Уплетая пайковую еду, Колдун с Корнем наперебой рассказывали старшине обстоятельства расстрела блок-поста.

— А потом я ему как засадил в башню… — выпучив глаза, громко и возбужденно нахваливался Корень. — А там по ходу взрыв боекомплекта… и огонь во все щели! Вот это ништяковско было, по-нашему, по-пацански…

— Да ладно, — удивлялся Шайба, который по воле командира был лишен этого удовольствия. — Что, вот прямо из всех щелей?

— Отвечаю, — подтвердил Колдун версию друга. — Зарево было по самое «не хочу»!

— Эх, не задался сегодня у меня денек, — сокрушался Широков.

— У кого не задался? — сбоку подошел Лунин.

Широков сник, предчувствуя, что сейчас день задастся.

— У тебя, что ли? — майор вплотную подошел к своему любимому старшине.

— Товарищ майор, — Шайба уставился на носки своих ботинок. — Э…э… э…

— Сколько у тебя заряженных лент на пулемет?

— Две по сто и одна на двести.

— Пустые есть?

— Есть. Две по двести.

— Ну и почему ты еще тут передо мной стоишь?

— Разрешите выполнять? — старшина поднял на майора свой осмелевший взор.

— Отставить, — на лице майора не дрогнул ни один мускул.

— Есть отставить, — так же невозмутимо ответил старшина.

— Выполнять, — тихо сказал Лунин.

— Есть, — среагировал старшина спустя пару секунд, которые ушли у него на то, чтобы снова перестроиться на исполнение приказа.

Народ, стоящий рядом захохотал.

— Тихо ржать, — приказал Лунин. — Спалитесь еще, а то, как кони богатырские ржете!

Старшина вскрыл последний цинк с винтовочными патронами и начал наполнять пулеметные ленты.

Однако, вместо того, чтобы проследовать к Майлеру, Майский отвез Нартова в еще одно место. На окраине Конакри они подъехали к старому разбитому пирсу, возле которого на мелких прибрежных волнах качалась неприметная, но добротная моторная лодка. В тесной каютке Нартова ждал Лихой.

— Олег, — заговорил генерал, не представившись. — Нам нужно кое-что тебе объяснить.

— Я вас где-то видел, — честно признался Нартов.

— Эдуард Васильевич Лихой, — представил Майский генерала. — Здесь работает по поручению президента.

На некоторое время Олег замер, окаменев от неожиданности. Найдя в себе силы говорить, он осторожно поинтересовался:

— А вы шесть лет назад не руководили специальной разведкой в Чечне?

Тут уж пришло время удивляться генералу. Он посмотрел на Майского:

— Витя, что такое? Ты говорил, что здесь будет дипломат, а у этого «дипломата» на роже ГРУ большими буквами прописано…

Фразу «на роже» генерал произнес в иронично-шутливой форме, отчего у Нартова даже мелькнула гордость, связанная с принадлежностью к следующему слову высказанного предложения.