Алексей Суконкин - Небесный щит. Часть 3. Вторжение

— Я знаю, — уже не по-уставному ответил Мигунов.

На этот раз в его словах не было никакого сарказма.

Ми-24 чуть не рубил верхушки деревьев. Женя Филатов сосредоточенно вёл тяжело нагруженную машину, ювелирно притираясь к видимой растительной поверхности. Вертолет, отражая вниз мощную струю воздушного потока, несся со скоростью триста километров в час, оставляя за собой машущие верхушки деревьев.

Командир, выдерживая генеральный курс, время от времени уходил то в одну сторону, то в другую, совершая непредсказуемые противозенитные маневры.

В кабине оператора Юра Шубников внимательно следил за показаниями навигатора, который выводил вертолет в заданную точку. В точку, где им предстояло освободиться от боевой нагрузки.

Экипаж был слётан, парни понимали друг друга буквально с полуслова. Они неоднократно бывали и под обстрелом, и сами наносили по врагу удары, и поэтому взаимное доверие подсказывало каждому из них, что в решающий момент друг не спасует, не подведет. И этот момент, похоже, приближался вместе с быстро тающим расстоянием до цели.

Согласовать нанесение воздушного удара удалось буквально за десять минут до взлета, и фактически понимание задачи приходило летчикам уже в полете. Богатый боевой опыт подсказывал Филатову, как нужно выполнить работу.

— Юра, с дистанции три километра выходим на горку, — сказал Женя своему оператору.

— Есть, командир, — отозвался Шубников. — До цели семнадцать минут полета.

Блоки неуправляемых ракет были заряжены НУРСами повышенной кучности С-8КОМ, которые и должны были оказать наибольшее воздействие на цель. А так как вертолет прижимался к земле, оставаясь ниже линии радиогоризонта для тех, кто контролировал воздушное пространство в небе над Сьерра-Леоне, можно было рассчитывать на элемент внезапности.

— Заводи! — крикнул Лунин водителям, как только его слух смог распознать звук летящего вертолета.

Винтокрылая машина была еще где-то далеко, но то, что это был именно тот вертолет, который и должен был быть, Дима не сомневался — события разворачивались строго по сценарию, который раскрыл ему генерал. Минута в минуту. Что бывает на войне крайне редко…

Завести машины уже стало большой проблемой — аккумуляторы были еле живые, и поэтому из них составили одну большую группу, с помощью которой еще пока было возможно провернуть мощные дизеля. Спустя минуту все двигатели грузовиков уже работали на малом газу, а Мигунов с двумя бойцами побежал в сторону американского блок-поста. На месте должен был оставаться только Салават на ГАЗ-66, который ждал возвращения Мигунова. Остальные машины, сбрасывая маскировочные ветки, начали выезжать из своих укрытий.

В какой-то момент Дима, уловив боковым зрением движение, повернул голову, и увидел, как в полукилометре от него на высокой скорости идет Ми-24, окрашенный в белый цвет. Непривычно для белого «ооновского» вертолета его узлы внешней подвески были загружены под завязку.

— Не подведите, парни, — прошептал он, глядя на вертолет.

В этот момент под крыльями «двадцатьчетверки» полыхнуло пламя, и к земле устремились дымные трассы неуправляемых ракет.

— Все, погнали! — крикнул Дима.

Первая машина вышла на дорогу, ломая выцветшую маску. Совсем рядом, за поворотом, ухнули первые разрывы — разметая в клочья иллюзию мирного сосуществования с американскими десантниками.

Мигунов тяжело ломился сквозь заросли к тому месту, которое Лунин определил, как наиболее удобное для нанесения врагу огневого поражения. Шайба тут протоптал натуральную просеку, и поэтому бежать было легко. Трубы штурмовых гранат болтались за спиной, а в руках он держал автомат. Сердце, в ожидании близкой развязки, выскакивало из груди, отдавая в висках тупыми ударами. Впереди уже гремели взрывы неуправляемых ракет, которых обильно насыпал на перекресток «ооновский» Ми-24. Мигунову предстояло приблизиться на крайне опасное расстояние, и ему на самом деле оставалось только молиться, чтобы вертолетчики не сбили прицел в его сторону.

Сзади за собой Коля слышал топот подчиненных, которые успевали комментировать стрельбу вертолета:

— Ему за один заход надо всё выгружать! — авторитетно крикнул Корень своему другу.

— Да он так и делает, смотри, еще пошли…

С вертолета к земле потянулись новые дымные следы.

— Быстрее, — подгонял Мигунов.

Бег, да и вообще, начало активных действий, несколько заглушили страх, заставили его отойти куда-то вовнутрь сознания, и теперь Коля действовал вполне осознанно, уже не думая о том, что его сейчас могут запросто убить. Главное — это действие. Действие — это движение. Движение — это жизнь.