Геннадий Паркин - Крутой сюжет 1995, № 4

— А чье? — хохотнул Гном. — Такой же, как мы, специально обученный. Вот и решил подзаработать.

— Такой же, как мы, не уран продавал бы, а просто приехал и все, что есть в наличии, отобрал. Нет, здесь чувствуется рука опытного мошенника, а Серега человек прямолинейный. Решим так. Шефу доложили о гибели Будиловского, пусть следствие куда-нибудь в сторону направит. И о поисках неизвестной пока невесты, через которую аферисты вышли на сокровища. Тряхнем этого алкоголика Мишу, а потом уже, с полной информацией, к Сергею наведаемся. Не могу я друга пытать, а поймет что проиграл — сам все отдаст. Он же профи, проигрывать умеет…

Валентин Петрович выключил магнитофоне посмотрел на часы. Москвичи отсыпались в отеле, он обещал навестить их к обеду. Интересно будет выслушать их версию, фантазии у ребят, похоже, не ахти. Придется, правда, усилить за ними наблюдение, пристегнуть пару-тройку машин со своими гавриками. Пусть наемники пока порезвиться, сам-то он на явный криминал идти права не имеет. Выйдут на аферистов, приволокут тех вместе с ценностями — так и быть, получат вознаграждение и с миром вернутся в Москву. Нет — будут сурово наказаны. Черепцов пощелкал кнопками телефона и пригласил к себе командира антитеррористической группы КГБ, по совместительству, начальника личной своей гвардии. Молчаливый майор с лицом египетского сфинкса, выслушав задание, коротко кивнул и удалился. Оставалось только запастись терпением и постараться, чтобы обо всей этой мышиной возне не пронюхали истинные хозяева Валентина Петровича.

Ослепительный луч утреннего солнца проник в узкую щель между шторами и поразил развалившегося поперек разложенного дивана Мишку точно в левый глаз. Яркий свет заставил его оторвать голову от подушки и убедиться, что за ночь в квартире существенных изменений не произошло. Тот же спертый, прокуренный воздух, стол, заваленный банками и бутылками, щедро осыпанный сигаретным пеплом ковер на полу. Запой, как запой, судя по количеству пустой тары, достигший апогея.

Дошлепав до окна, Мишка раздвинул шторы и распахнул форточку. Теплый апрельский воздух наполнил легкие приятной свежестью, но воздух воздухом, а для поправки здоровья требовалось нечто более химически активное. Пошарив по углам глазами, Мишка углядел под диваном непочатую бутылку водки и… Пол поменялся местами с потолком, по затылку, как дубиной, ахнули, резкая боль, зародившаяся в груди, вынудила безвольно опуститься на колени.

Очнулся Мишка, лежа на боку под столом, перед глазами переливалась радуга, а руки-ноги словно онемели и ни в какую не желали слушаться. Такое с ним случилось впервые. Знал, что организм не железный — сколько народу вот так вот передохло, теперь самому звоночек прозвенел. С огромным трудом Мишка дотянулся до бутылки, сгреб непослушными пальцами скользкое горлышко, зубами скрутил мягкую латунную пробку и, пересилив отвращение, сделал основательный глоток. Результат сказался через пару минут. Боль отступила, сердце обдало приятным теплом, звон в ушах прекратился, и Мишка медленно поднялся на ноги. Рука поднесла к губам бутылку пива, но вдруг зависла в воздухе. В мозгу зажглась дикая, но удивительно ясная мысль — пора кончать. Причем, прямо сейчас, немедленно. Иначе — труба.

Мишка вытащил из истерзанной пачки сигарету, прикурил и снова подошел к столу. Внизу, на оборудованной посреди двора детской площадке, носилась непоседливая ребятня. Молодые мамы, рискнувшие завести детей даже в эти тяжкие времена, расселись по лавочкам со своими колясками, соседка, тетя Лида, развешивала на турничке ковровую дорожку, мужик из соседнего подъезда с головой зарылся в моторный отсек ржавого «Москвича» — обычная жизнь обыкновенного городского двора, такого же, как сотни дворов по соседству. И Мишке как-то вдруг остро захотелось, чтобы там, внизу, вопил на качелях и его отпрыск, так же вот висел на перекладине его половичок, а одна из раскачивающих коляски мам ласково поглядывала бы на окно его квартиры, стараясь уловить за сверкавшим на солнце стеклом взгляд любящего и любимого супруга.

— Какая только дурь с бодуна в голову не лезет, — пожаловался Мишка своему мутному отражению, отступив к зеркалу. — Это от водки, это пройдет, — как-то криво подмигнуло отражение в ответ. Но не проходило. Наоборот, захотелось скорее нырнуть в ванну, смыть липкий запойный пот, тщательно выбрить щеки и, одевшись во все свежее, бежать из затхлой проспиртованной берлоги куда глаза глядят. Хоть бы и к Игорю. Обещал же бывший однокашник взять к себе на фирму, уж бы он бы там развернулся. Столько идей, баран, в стакане утопил.