Александр Тамоников - Зимняя война. Дороги чужого севера

Метров через восемьсот оборвался надоевший ельник, и отряд уперся в каменную гряду. Скалы тянулись сплошным массивом с севера на юг. Группа пошла вдоль скал. Люди молчали, обменивались жестами и знаками — даже у скал могли иметься уши. Нависли над головами острозубые угрюмые махины. Опять приходило недоумение: финны с таким упорством держатся за свою землю, стоят до последнего, проявляют хитрость, изворотливость. Не этого ожидали советские военачальники. Но ведь должно понимать командование финской армии, что это не будет длиться вечно. Что такое Финляндия и что — Советский Союз? Проглотят и не подавятся, только для этого необходимо время. Учтут ошибки, начнут все заново — и покатятся в глубь территории немногочисленные финские войска. Все закончится капитуляцией, но требования будут жестче, и цена для Финляндии — выше. Надеются, что Запад им поможет? Запад и помогает — старыми танками, списанными бомбардировщиками да сбродом — так называемыми добровольцами, идущими на войну лишь затем, чтобы уничтожить десяток-другой большевиков…

Гряда оборвалась, потянулся лес из мощных лиственниц, испещренный оврагами. Скорость пошла на убыль, часто приходилось стаскивать лыжи, брести в ложбинах по пояс в снегу. Лес оборвался перед крутым косогором, бойцы скатились с горы, потом залезли на каменистые террасы, с которых ветер выдул почти весь снег. Насторожила дорога, петляющая по молодому сосняку. Но проезжая часть была заметена, дорогой явно давно уже не пользовались. Дальше покатились в полный рост. Местность казалась пустынной, дважды пересекли извилистые скальные массивы. Пройденное расстояние плохо откладывалось в голове — слишком много препятствий приходилось одолевать.

Деревня возникла внезапно — за угрюмым черным бором и вереницей холмов. Разведчики залегли в овраге и устроили маленький перекур, а Мечников, устроившись на косогоре, всматривался в мглистые очертания бревенчатых изб. Населенный пункт был необитаем — нигде не вился дымок, не брехали собаки. До линии фронта, по грубым оценкам, километров восемь. Где-то на юге за туманными холмами — мехбригада товарища Кузоватова. Но сейчас там было тихо, самолеты не кружили, и дым от разрывов над лесом не плавал. Смеркалось — день ухнул в какую-то трубу, словно его и не было. Он стал последним для огромного числа людей…

Никита махнул рукой, и бойцы, выбравшись из оврага, подались к нему.

— В деревне никого, — сообщил он, но надо спуститься вниз, чтобы окончательно убедиться. Через час стемнеет, дальше идти нет смысла. Заблудимся в лесу, околеем. А если и выйдем к своим, не факт, что нас признают.

— Это точно, — согласился Кочергин. — Сперва из пулеметов обработают, потом интересоваться будут.

— Эх, даже не представляю, где мы… — пробормотал Максимов.

— Непринужденно спускаемся в деревню и ищем безопасное место для ночлега, — сказал Никита. — Хата должна быть на краю и иметь несколько выходов. Желательно, чтобы это был сарай, строение сельскохозяйственного назначения или что-то в этом роде. Костры не разжигать — будем терпеть.

Где-нибудь в Белоруссии такую деревушку назвали бы хутором. Три жилых строения из качественного кругляка, а все остальное — амбары, курятники, сараи для хранения сельхозинвентаря. Разведчики спустились в деревню в колонну по одному, сняли лыжи, начали обход. Жилые строения были заколочены, так что не было смысла туда заходить, сельчане давно съехали. На площадке посреди хутора возвышался заметенный колодец — очевидно, для общего пользования, — но барабан сломался, рукоятка отсутствовала, да и сама бревенчатая конструкция основательно завалилась.

— Нашел, товарищ старший лейтенант, — высунулся из-за одного жилого строения Данилов. И засмеялся: — Хата с краю, ничего не знаю.

В лучшие времена здесь был овин, где хранили и молотили снопы. Покосившееся дощатое строение — крупные щели между досками, внутри под ногами — задубевшая земля. В центре постройки была яма, где находились остатки печи без трубы, у задней стены — горы замерзшего сена, несколько заиндевевших снопов. В правом углу, где сгнили доски, наблюдался пролом, в который мог пролезть человек. До кромки леса в этом месте было несколько шагов.

— Не замерзнем? — засомневался Кочергин.

— Сено, — многозначительно кивнул Мечников. — Уж постарайтесь, сплетите себе лежанки и одеяла. Кочергин, выставь посты — пусть дежурят вдвоем по два часа. Из овина не выходить — только по нужде через дырку в углу. Подъем перед рассветом, и сразу уходим.