Николай Стародымов - Зульфагар. Меч калифа

— Пакет! — скомандовал оказавшемуся рядом водителю.

— Что?

— Пакет, говорю, давай! Медицинский…

Тот с готовностью выхватил из нарукавного кармана индивидуальный перевязочный пакет, протянул его Каландару.

— Вскрой! — рявкнул Каландар.

Водитель послушно рванул оболочку.

— Там внутри булавка, достань!

Водитель, ни разу до того не вскрывавший медицинский пакет, суетливо извлек из него бинт, кусок марли, булавку и хотел отбросить плотную серую оболочку за ненадобностью в сторону.

— Ты что, идиот? — прорычал Каландар. — Она нужна…

Окончательно растерявшийся водитель молча переминался рядом, теребил оболочку в руках, не зная, что предпринять дальше.

Между тем Каландар ловко проткнул булавкой язык раненого и пришпилил к воротнику его же куртки.

— Это зачем? — изумленно спросил водитель.

— Чтобы язык в глотку не запал, — торопливо разъяснил Каландар. — Если западет, Зангар вообще задохнется.

— Ему же больно… — осмелился посочувствовать раненому водитель.

— Основная рана больнее. Зато живой будет… Он все равно сейчас ничего не чувствует.

Теперь Каландар занялся раной в груди.

— Может, кость выдернем? — предложил водитель. — Она же острая…

— Без твоих советов обойдусь, — оборвал его Каландар. Однако снизошел до объяснения: — Этого делать нельзя — еще больше вреда причиним…

Он взял оболочку пакета, которую едва не выбросил водитель, разорвал ее, внутренней стороной прижал к ране. Начал сноровисто прибинтовывать ее к телу.

— Она прорезиненная и изнутри стерильная, — продолжал он пояснения. — Теперь воздух будет проникать в легкие только через горло, а не через рану…

— Откуда ты все это знаешь? — с уважением поинтересовался водитель — до сих пор он считал Каландара безнадежно тупым боевиком, не умеющим ничего, кроме как жрать и убивать.

— В лагере у Эмира Хаттаба учили… — с деланным равнодушием отозвался Каландар. На самом деле искренне восхищение водителя ему было приятно. — Нас там много чему учили… Ну вот и все! — сказал он, затянув тугой узел. — Грузи! Только положи аккуратно, сверху не навали кого…

— Да уж конечно…

…Шанияз схватил за камуфлированную одежду очередного убитого. Мимоходом отметил про себя, что труп по сравнению с другими на удивление хорошо сохранился — наверное, взрывом его отбросило чуть дальше от пламени.

В следующее мгновение боевик увидел на руке с высоко закатанным рукавом и в темных потеках крови крупные часы с граненым стеклом. Где он их видел, эти часы? Совсем недавно… Погоди-ка, погоди-ка… Хамлаев рывком перевернул труп на спину.

Это был тот самый генерал, в которого он стрелял в самом начале боя. Очевидно, в момент, когда Муса распахнул дверцу и остававшийся в живых гяур отпустил прижимную планку гранаты, труп этого русака еще не успел выпасть и его взрывной волной отшвырнуло далеко в сторону.

Зульфагар мимоходом профессионально отметил, что его выстрел был отличным — пуля попала в голову за ухом, почти в то место, куда он целился сквозь брезент тента. И теперь мягкие серебристо-седые волнистые волосы убитого, шевелившиеся от легкого ветерка, вокруг раны были буровато-красными от крови.

Шайтан забери его душу! Тела моджахедов обуглились так, что невозможно определить, кто из них есть кто, а этот…

Захотелось плюнуть в эту ненавистную славянскую морду, отрезать эти уши, вырезать на этом лбу крест или звезду, вспороть это брюхо и распустить по дороге все десять метров сокрытых там вонючих кишок, выколоть эти глаза, размозжить прикладом эту голову…

Да, все это очень хотелось сделать. Однако Зульфагар не дал захлестнуть себя темной ярости. Потому что он понял, что данное, вполне опознаваемое, тело можно как-то использовать для пользы дела. Каким образом? Этого он пока не знал. Может, обменять на кого-нибудь из тех соратников, которые содержатся у гяуров в тюрьме, может, за него заплатят деньги, может, даже оружия подкинут… Шанияз этого не знал. В конце концов, в горах есть люди, которые сообразят лучше, что делать со жмуриком. Так что лучше взять его с собой.

И потом… Даже несмотря на ненависть, которую Зульфагар питал к врагам, он считал ниже своего достоинства издеваться над убитыми. Пока гяур жив, его можно и должно убить. Но когда он повержен… Нет, до издевательства над мертвым истинный шахид не опустится.

— Этого тоже берем, — со злостью швырнул он тело по направлению к машинам.