Андрей Ильин - Смерть оловянных солдатиков [litres]

– Вот он неверный, оскорбивший наш народ и Аллаха! – сказал за Галиба Помощник. – Он достоин смерти, и он умрет как трус и шакал.

Галиб утвердительно кивнул и достал книгу. Ту самую. И открыв ее, стал выдирать и рвать страницы и бросать обрывки в лицо журналисту. И, когда изорвал книгу, достал кинжал.

Журналист затрясся в ужасе. Он всё понял, хотя и был накачан наркотиками. И всё должно было скоро кончиться. Для него.

Но не кончалось… Галиб не спешил. Он, похоже, упивался мгновением своей силы. Он размахивал кинжалом, и топтал страницы. И все это тянулось бесконечно долго и мучительно. Потом он картинно воздел руку с кинжалом вверх и наклонился.

– Аллах акбар! – взревели теснящиеся за ним воины.

И случилось то, что должно было случиться.

Он вцепился в волосы журналиста и стал резать и пилить ему шею. И на вырванные страницы плеснуло горячей кровью. И когда жертва стала дергаться и вырываться, кто-то услужливо встал журналисту на ноги, припечатав их к полу.

А Галиб продолжал резать и пилить. И это было страшно. И должно было быть страшно, чтобы послужить уроком для неверных.

Наконец Галиб выпрямился и поднял в вытянутой руке голову. Голову оскорбившего его народ и его веру журналиста, до которого никто не мог добраться. А он единственный смог!

– Так будет с каждым, кто посмеет оскорбить Аллаха! – громко сказал Помощник.

И Галиб опять кивнул. И поднял мертвую голову еще выше, чтобы ее увидели все. В его руке. Увидели его воины, его единоверцы и весь мир…

Журналист умер не так, как ему обещали. Не быстро. И не безболезненно.

Он умирал долго и мучительно.

Но его смерть, как и предполагалось, стала сенсацией…

Шаги… Стук засова… Скрип двери. Серега.

– Выходи, узник совести… Ну и запашок у тебя здесь.

– Так ведь ты меня… без удобств.

– А ты бы не жрал лишнего. А то, ишь, устроил себе каникулы – спи, лопай, да на парашку ходи! Прямо завидки берут.

Что у него? С чем прибыл? Веселый… Но это ничего не значит. Сейчас посмеется, а через минуту накинет на шею удавку и затянет концы. Чтобы обрубить другие.

– Пошли что ли?

– Пошли…

Вышли из комнаты.

– А растяжки где?

– В твоем буйном воображении. Не ставил я ничего. А ну как здесь крыса побежала бы, да за веревочку задела? А ты мне живой нужен.

– Зачем?

– Привык. Где еще такого другана сыскать, который в теме?

Ну да, верно. Все остальные дружбы и приятельства – это работа. Потому что не пожалуешься, не обсудишь, да и не поймут тебя.

– Что там?

– Крушение там. По полной программе – с трупами, пожарами, спасателями и прочей ерундой. Теракт в полный рост.

– Как они там оказались?

– Как – не знаю. Но оказались – точно. Чему есть масса подтверждающего материала. Месиво там.

– Не понимаю. Совсем не понимаю!

– Вот и я не понимал. Пока не увидел.

– Что?

– Трупы. Вернее, фотографии. На, взгляни.

– Что это?

– Трупные пятнышки.

– Ну?

– Ты не нукай, ты слушай. Я тут большим специалистом в патологоанатомии стал. С твоей, между прочим, подачи. Трупные пятна начинают выступать через два часа после смерти. И выглядят вот так… А те, что через пять часов, – вот так. А эти – вообще…

– И что?

– А то, что их либо вытаскивали чуть не сутки, либо померли они в разное время. Кто-то раньше, кто-то позже.

– Так-так…

– Это не всё. Теперь вагон. Вид изнутри. Пятна видишь?

– Вижу. Кровь?

– Она самая.

– Ну так и должно быть.

– Должно. Согласен. Только кровь должна быть кругом! А она лужами, как будто кто из тазика наливал. Вот… И вот… Ее нет на стенах, на полках, на полу, на разбитых стеклах. Людей же, как в мясорубке, крутило. Там же все уделано должно быть под потолок. А нету! А самое главное… – Сергей сделал эффектную паузу. – Кровь эта не человеческая.

– А чья?

– Свиная. Или поросячья. Не суть важно. Я ее собрал малость и на экспертизу отдал. Парнокопытная кровушка! Вот это меня и убедило. Окончательно. Крушение было, и трупы были! А жертв – не было! Трупешники в вагонах находились, их по всем моргам насобирали! Стащили невостребованные тела, сформировали из них семьи, вручили чемоданы, уложили на матрасики…

– Когда они могли успеть?

– Сие мне не известно и сокрыто мраком. Может, заранее их тебе напихали, может, потом, после крушения. Разбираться некогда было, я и так там примелькался.

– Черт! Зачем им это?

– Жертвы? Не знаю. Значит, нужны. Жертвы всем нужны. Зато я точно знаю, что ты чист, аки стеклышко. Подставлен – да, но умысла злого не держал. А этого для меня вполне достаточно. Так что полная реабилитация и отпущение всех грехов!