Андрей Ильин - Смерть оловянных солдатиков [litres]

– Дело в жизни. Просто в жизни. Вот в этом солнце, воздухе, зеленой травке, птичках. В красивых женщинах, черт побери! И даже в боли, потому что боль есть доказательство того, что я живу. Трудно, страшно потерять все это. Даже осознавая, что это неизбежно. Тому, кто живет, – этого не понять. Это может понять и оценить только тот, кто умирает. Кто уже на половину там…

На глазах журналиста выступили слезы. Он не хотел умирать. Просто – как человек. Он просто не хотел умирать…

– Не беспокойтесь, это произойдет ни теперь и не сразу. Галиб пообещал, но не факт, что он сможет. Тем более быстро.

– Но он ваш человек?

– Мой. И не мой. Потому что все мы под богом ходим. Простите, под богами. Разными. Но это ничего не меняет. Боги разные. Итог один. Мы лишь предполагаем…

– Когда это произойдет?

– Не знаю. Нескоро.

Журналист улыбнулся. И оглянулся. И вдохнул воздух, пахнущий травами, – да хоть бензиновым выхлопом! – и зажмурился от бьющего в лицо солнца и услышал… То что хотел услышать. То, что на его месте услышал бы каждый.

«Нескоро…» Значит, не теперь! И не завтра!

Журналисту солгали. Нагло и цинично. В глаза… Но солгали во спасение, ибо надежда – это единственное, что скрашивает будущее человека. Он смертен. Всегда!

И вдруг! Как земля из-под ног! Как небо на темечко!

– Как… все… это… понять?

На Сергея смотреть было страшно. Не был он таким раньше. Никогда…

– Что понять?

– Вот! Это! – Сергей развернул планшет. – «…В результате подрыва имеются многочисленные жертвы. В настоящий момент из вагонов извлечено тридцать семь тел погибших…»

Что? Погибшие? Какие погибшие? Где?

– Там! – ответил на незаданный вопрос Сергей. – На мосту. На том самом! Жертвы! Многочисленные!

Что? Жертвы? Там?..

– Но этого не может быть! Поезд был пустой!

– Значит, не пустой!

– Может, это ошибка? Или информационный вброс?

– Для чего?

– Не знаю. Для дезинформации противника. При нынешних технологиях не трудно состряпать новость и разнести ее через СМИ…

– Состряпать? А это тогда что?

На экране сменилась картинка. Рухнувший, закопченный мост, река, смятые, обгорелые вагоны, на берегах и поперек течения, копошащиеся внизу человеческие фигуры в оранжевых комбинезонах. Закадровый голос:

– «Продолжаются спасательные работы. Первые, купейные вагоны были заполнены лишь на четверть, благодаря этому удалось избежать большого количества жертв…»

И видно, как из вагонов спасатели вытягивают, достают, складывают на носилки тела. Как режут заклинившие двери, расчищают от осколков окна…

– Узнаешь?

– Да… Это тот мост. И вагоны… Они именно так упали. Так лежали… Но этого не может быть!

– Не может? А ты вагоны проверял?

– Нет. Состав был порожний. Мне так сказали…

– Сказали… Кто сказал?! А если соврали? Если подставили тебя? В лучшем случае! А если в худшем…

Сергей зло глянул на своего патрона.

– Считаешь, что я специально?

– А что ты мне прикажешь думать. Вот ты, вот… – ткнул пальцев в экран. – … трупы. Состав пригнал не какой-нибудь посторонний дядя… То есть теракт состоялся. Хотя ты говорил, что успел. Куда успел?

– Ничего не понимаю!

– И я не понимаю. Но хочу понять. Очень! Хочу понять, почему из состава, который, как ты утверждал, был порожний, вытаскивают тела погибших? И много чего еще хотел бы понять!

– Спрашивай.

– О чем? О чем тебя спрашивать? Что ты мне можешь сказать, кроме «не знаю» и «не понимаю»?! Всех нас обвели вокруг пальца!

– Не может быть…

– Может!

– И что делать?

– Возвращаться на место.

– Нам?

– Нет, мне. Хватит, покатался я с тобой. А тебе ждать здесь. Пошли!

– Куда?

– Туда, где ты ждать будешь. У моря погоды. Давай, шевелись. Или мне сразу…

– Нет, сразу не надо. Я подожду.

Ехали недалеко. Спустились глубоко.

– Это бывшее убежище. Вот твоя комната.

Комната была без окон и удобств. Стены обшиты металлом.

– Тут сухпай на неделю и вода. Там – параша с крышкой. Ну и матрас. Не три звезды, но в твоем положении не худший вариант. Худший – на той же глубине, но в деревянном ящике. Или без него. И без параши. Пытаться убегать не советую. За дверью мины. Откроется дверь, сработает натяжной взрыватель.

– Я не собираюсь. Сколько мне здесь сидеть?

– Столько, сколько надо! Пока сидеть, а потом, не исключено, лежать!

Хлопнула дверь. Лязгнул засов снаружи. Тишина. Неизвестность. Ожидание…

Досье было пухлым, но необычным.