Алексей Суконкин - Снайперский удар

– Что-то я не пойму, уже все, или ему еще надо? – Чинар некоторое время разглядывал танк, но потом все же пришел к пониманию, что бомбы сделали свое дело и танк можно вычеркивать из игры.

– Отмечаем как уничтоженный? – спросил Паша.

– Отмечай, – кивнул Игорь. – Одним танком меньше.

Паша добросовестно внес информацию в КРУС.

День пролетел как-то незаметно, и вскоре солнце переместилось за спины, косыми лучами освещая поле предстоящего боя. Барченко уезжал в полевой штаб, но потом снова вернулся, привезя с собой воды и продуктов.

– Не хочу там оставаться, – пояснил он. – Там из ГШ куча офицеров приехала, им будут на примере Эс-Сухнэ показывать, как надо города брать. Но это будет завтра, а сегодня у них грандиозная пьянка – поднимают стаканы за завтрашнюю удачу.

– Лучше бы за успех пили, – съязвил спецназовский капитан. – Успех – это результат, а удача – это случайность.

– Как там Федосов? – спросил Паша.

– Нормально с ним все. Уже в Химках, думаю, к утру в России уже будет. Сомов его к ордену представил.

– Его к ордену, – усмехнулся Паша, – а Цветкова, наверное, к Звезде Героя?

– Ну, почти, – Чинар загадочно улыбнулся.

– Что? – спросил Толя Ерофеев.

– Там все эти «спасатели», которые на подрыв выезжали, уже представлены к полководческим орденам.

– Ну, это нормально, – понимающе кивнул Анатолий.

– Ага, а Цветков сам на себя представление накатал, на Героя России! И с этим представлением к Сомову пошел. Дядя Леша даже не орал на него. Теперь его новый начальник штаба вот с таким огромным фонарем под глазом ходит, – рассмеялся Барченко. – Генерал так ему всек, с правой, за дурость и за раненого Федосова, что полковник собой дверь кабинета вынес, при всем офицерском собрании.

– Поделом, – согласился Паша.

– Мне было бы стыдно, – сказал Игорь. – А ему хоть бы что. Отряхнулся и дальше пошел служить.

– Такие, как Цветков, во время войны ради своей карьеры людей пачками под немецкие пулеметы бросали, – раздумчиво сказал Толя.

– Такие, как Цветков, и завтра людей под пулеметы пачками бросать будут, – съязвил Барченко.

– Я тогда прикажу Борзову сделать один выстрел в противоположную сторону, – сказал Паша. – И снайперу практика, и Родине польза.

Офицеры удивленно посмотрели на командира снайперской роты – шутит он или правду говорит…

– Товарищ капитан, – из темноты появился Бушуев. – Мы в тепловизор духов обнаружили.

Сообщение было адресовано Шабалину, но на его проверку поднялись все – а что еще делать скучной ночью в преддверии грандиозного сражения?

– Где?

Все лежали на карематах, разглядывая темноту.

– От танка дальше двести, там окоп, в полный рост, в тепловизор видны теплые пятна, предполагаем головы наблюдателей. Разрешите уничтожить?

Так как тепловизионные прицелы были только на «СВД», Паша решил пополнить и свой личный счет.

Стреляли на семьсот метров по трем теплым пятнам. Каждый из снайперов сделал по нескольку выстрелов, однако, к великому удивлению, после выстрелов пятна не пропадали. Отстрелив с дюжину патронов, Шабалин дал команду прекратить стрельбу.

– Это не люди, – сказал он. – Похоже, нас пасут, показывают нам что-то теплое, ждут от нас хорошо заметных выстрелов, но мы стреляем с глушителем, выстрелов не видно, и поэтому ответки нет. А она должна быть. Иначе бы нам тепло не показывали.

– Давай я пару своих бойцов отправлю на правый фланг, – предложил спецназовец. – Они оттуда сделают несколько выстрелов и сразу убегут обратно. И посмотрим, что будет.

– Давай, – согласился Барченко прежде, чем Паша успел открыть рот.

Бойцов проинструктировали, и они ушли в ночь. Все замерли в ожидании. Через несколько минут справа раздалось четыре выстрела.

– Наблюдаем! – напомнил Паша.

Вдруг ночь озарилась яркой и огромной вспышкой выстрела из чего-то крупнокалиберного, и тут же на склоне прогремел взрыв.

– Танк, – вырвалось у начальника разведки. – Живой, гад. Ну, сейчас мы тебе устроим!

Навели дежурную пару. Бомберы прилетели довольно быстро и отправили игиловским танкистам еще четыре пятисотки.

Взрыв пятисотки, а вернее четырех пятисоток, это впечатляющее зрелище. Ночью же оно становится еще более умопомрачительным. Четыре практически одновременные вспышки огня, содрогание земли, раскат оглушительного грома… после того, как эмоции немного улеглись, со штабом группировки состоялся тематический радиообмен.