Александр Тамоников - Иван Грозный. Сожженная Москва

Хан начал совет с восхваления ханства, вельмож, воинства храброго, как и принято на Востоке, после чего перешел к главной теме. Он довел до вельмож пожелание султана Селима выступить в поход на Русь весной следующего года, добавив, что и само ханство остро нуждается в рабах. Беи и мурзы внимательно слушали. Настала очередь высказаться каждому.

Ильдус-бей предложил немедленно потребовать от русского царя восстановления независимости Казанского и Астраханского ханств, на что русский государь, естественно, не пойдет, и это станет формальным поводом для нашествия. Его сосед после предложения затребовал еще и выплату дани Крымскому ханству. Эти предложения были приняты. Один из мурз высказался за то, чтобы еще до весны ожидаемого года, нынешней осенью, начать беспокоить русские земли, что может повлиять на решение царя Ивана Васильевича. Данное высказывание члена дивана воспринялось с сарказмом, зная твердость русского правителя, но, желая угодить Порте, приняли и это предложение. Диван принял все, что на нем предлагалось. А главное – собрать к весне 1571 года войско численностью не менее шестидесяти тысяч воинов и с ним под руководством Девлет-Гирея идти, имея основной задачей разграбление земель у Козельска, Рязани, Тулы, других городов, разработать подробный план действий на утверждение большого совета.

Малый диван заседал менее двух часов, после чего для вельмож был дан пир. На нем присутствовали наследники ханского престола, а сам Девлет-Гирей прошел в свои палаты, точнее в небольшую залу, где принимал обычно турецких послов. Его там уже ожидал посланник Селима II.

– Как прошел диван, Карбали-паша? – поинтересовался хан.

– Хорошо, – ответил представитель Порты. – Больше всего мне понравилось единодушие твоих ближних вельмож, понимание требуемого. Я расскажу султану обо всем. Уверен, он будет доволен.

– Но одного довольства мало. Мне необходима поддержка в подготовке похода.

– Ты говоришь о деньгах?

– Да.

– А разве крымский хан не в состоянии оплатить сбор войска, которое в дальнейшем принесет ему огромную прибыль?

– Но надо собрать большое войско.

– Не говори, хан, о деньгах, не разочаровывай меня.

– Ну, тогда пусть султан даст хоть десяток тысяч своих янычар.

– После того как ты поступил у Астрахани, султан вряд ли даст тебе кого-либо, – погладил свою бородку Карбали-паша. – Этот поход в какой-то мере должен искупить твою вину за гибель наших отборных воинов. Или ты забыл, что произошло у Астрахани?

– Я ничего не забыл. И ни в чем не виноват.

– Так думаешь ты, в Константинополе мыслят иначе. Но… давай закончим этот разговор. День прошел удачно, не надо портить вечер.

– Тогда, может, посмотрим наложниц?

– А вот это с удовольствием, – оживился Карбали-паша. – Надеюсь, ты знаешь, что я люблю девочек не старше четырнадцати лет.

– Это мне известно.

Хан трижды хлопнул в ладоши, и в зале тут же появился слуга.

– Наложниц в покои паши, – приказал Девлет-Гирей.

– Слушаюсь, господин, – низко поклонился слуга и попятился к двери.

Хан и посланник султана прошли в покои гостя.

Туда же доставили пятерых девочек в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет. Были среди них и русские, и литовки, и татарки.

Девлет-Гирей указал на наложниц, в глазах которых стояли слезы:

– Это лучшие, мой друг, выбирай.

Карбали-паша обошел наложниц, осматривая их, как невольниц на рынке, и, крякнув, вытолкнул вперед светловолосую с длинной косой:

– Эта!

Хан приказал остальным выйти из покоев, что наложницы сделали быстро и радостно. На этот раз их обошла участь быть изнасилованными старым, бородатым турком.

– Кто ты? – спросил Карбали у оставшейся девочки.

– Зина.

– Зина? Откуда?

– Из Новгорода.

– Эту девицу мне купец местный подарил, а взял ее в Новгороде нищенкой. Нашел где-то подыхающей от голода. Она сирота. Но хороша, вкус у тебя отменный, – объяснил хан.

– Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– Ты девственница?

– У меня еще не было мужчины.

Физиономия Карбали расплылась в похотливой ухмылке:

– Хорошо. Очень хорошо. Сегодня ты узнаешь, что такое стать женщиной.

Девочка заплакала. Карбали, влепив ей пощечину, произнес:

– Ты должна выражать радость, а не скорбь, девка. Встань. Увижу еще раз слезы, отстегаю плетью.

Наложница поднялась, вытерла слезы:

– Извините, я больше не буду.

Несмотря на свои двенадцать лет, Зина уже оформилась. Довольно крупная для ее лет упругая грудь, в меру полные ноги, круглая попка, на что больше всего обратил внимание паша.