Александр Тамоников - Хазарская петля [litres]

Базук крепко связал сторожа. Вставил в рот кляп из тряпицы, забрал саблю, отвязал спрятанного в малой балке коня. Трижды крикнул кукушкой.

Подскочил Белоус и тут же Умной с Ковалем.

Вавула наказал Базуку:

– Вынь кляп. – Адун выполнил. – Абашиз оставил тебя стеречь дорогу?

– Да.

– Где он сам со своим десятком?

– А ты не убьешь меня?

– Нет.

– Но я же враг.

– Хочешь, убью.

– Нет, жить хочу.

– Говори, где Абашиз.

Сторож объяснил. Вавула приказал связать его и оставить здесь, в лесу, отряду же продвигаться за исток:

– Дотемна мы должны покончить с бележами.

Базук спросил:

– Насмерть бить не будем?

– Как получится. Абашиза надо живым взять, но то – мое дело. Головному дозору – вперед.

Пока Умной отдавал приказ, Белоус крепко вязал горца.

Дозор ушел, подошли десятки.

Вавула приказал:

– Идем до устья, там встаем, смотрим за станом, решаем, как кончать с бележами будем. Пошли!

Пока у горцев шла молитва, отряд Умного вышел к устью.

Базук доложил:

– Басурмане встали у рощи, коней привязали к деревьям, сами расстелили накидки.

– Охранение?

– Одного выставили. Выходил их начальник на край березняка, смотрел сюда.

– Ждет вестей от своего сторожа. Но, мыслю, до выхода отзывать его не будет, чтобы спокойней было.

Вавула подозвал Коваля:

– Делаем так: ты северной балкой обходишь поле и заходишь к березняку с той стороны, я пройду по кустам от реки. Как обойдешь, по соловьиному знаку одновременно атакуем. Бить бележей насмерть или брать в полон, решим на месте. Об Абашизе ты слыхал.

– Слыхал, Вавула.

– Спеши с десятком в балку, лучники чтобы были в готовности к бою в любой момент.

– Понял.

Коваль увел десяток в балку.

Как только начало темнеть, Абашиз еще раз вышел на опушку березняка, где была небольшая возвышенность. Посмотрел в сторону устья – никого. Подумал, не проверить ли сторожа Бекета? Решил, что так только ослабит десяток. Сторож, если бы появились варузы, мог уйти с поста или поднял бы шум. Но – вокруг тишина. Даже ветер стих. Где-то пели птицы, кричала выпь.

Абашиз вернулся в лагерь. Десяток расположился на небольшой поляне. Рядом паслись оседланные кони.

И тут он услышал сначала трель соловья, потом неожиданный топот коней. Резко обернулся. Со стороны березняка на них мчался отряд числом не менее десятка; другой такой же по числу отряд надвигался от реки.

Абашиз взревел:

– Проклятые поляне обманули нас! Сторож – шакал! Воины… – он бросился к стану, – быстрее в круг!

Но бележи даже не успели взяться за оружие.

Десятки Вавулы и Коваля подскочили быстро. Лучники пустили стрелы, уменьшив отряд Абашиза еще на четыре человека. Засвистели арканы. Этого бай не ожидал, он с удивлением почувствовал, как петля захлестнула его плечи. То же стало и с остальными бележами.

Вавула подошел к Абашизу. Тот волком смотрел на противника:

– Взял, шакал, да?

– Взял!

– На что я тебе? Убей всех!

– Убить я вас всегда успею. А заслужил ли ты и твои псы смерти быстрой? Нет, не заслужил. Посему мы потащим вас в крепость, там вы на своей шкуре вместе с баем Каиром почувствуете, что такое плен.

Абашиз выкрикнул:

– Не будет того!

Вавула ответил:

– Вот тогда я прибью тебя.

Он повернулся к отряду:

– Други, вязать пленников, идем домой!

Коваль спросил:

– В ночь?

– А чего ждать? Тут ночевать худо – сыро от реки. Глядишь, к полудню и приведем поганых в крепость.

– Ну, как скажешь!

– Исполнять приказ, – кивнул сын Дедила.

Вскоре связанных бележей потащили к крепости, не забыли забрать по пути и пленного сторожа.

Умной и Коваль ехали рядом.

– Все, Вавула, перебили мы бележей! Интересно, осталось у них еще войско али нет?

– Мыслю, нет. Бек Шамат привел всех, кого мог. Остались, наверное, мужчины в ауле, да вот только долго ли простоит сам аул? Придут хазары, разорят его, а горцев в полон возьмут. Им все равно кого забирать. Бележи больше к нам не придут, а вот те другие… те могут. Посему надо, чтобы отец послал людей по окрестным селениям – не дело поодиночке гибнуть от чужаков. Надо и далее объединяться, строить большую крепость. Тогда нам никакой враг не страшен.

Коваль кивнул:

– Твоя правда, брат!