Вячеслав Миронов - Особо ценный информатор [litres]

Почему Первая мировая война? В той далекой эпохе есть некий флер, который очаровательно смотрится в наше время. После нее люди изменились. Перекроилась карта мира. Наступила новая эра человечества. Не было бы тогда этой страшной войны, все было бы иначе. И в России, и здесь, в Бельгии, тоже. Поворотный пункт в истории всего человечества…

Последующие дни я мотался по фирмам, проверял эскизы, придирался ко всему, к чему можно. Торговался о скидке до хрипоты, стараясь сбить цены. Снова решил обновить галерею фотографий, вернуться к Первой мировой войне, но уже с упором только на Бельгию. Пивная-то бельгийская!

Все это заняло у меня три недели и немало денежных средств. Благо что удалось обойтись без очередного кредита. Тогда бы я точно разорился.

Провел собрание со всем рабочим коллективом. Пояснил, что сейчас вкладываю деньги в оборудование зала, поэтому премий не будет. Попросил потерпеть.

Шеф-повар, рабочие на кухне давно были в курсе происходящего, сами разыскали блюда, популярные в годы Первой мировой войны в Бельгии. Некоторые я сразу отмел, слишком дорого они получались. Остановились на простых, сытных.

Эллис нашла в Интернете фото, где солдаты на фронте пьют что-то из помятых алюминиевых кружек. Предложила подавать джин и коктейли в таких кружках – для поддержания антуража нашего кафе. Идея всем понравилась.

Во время всех своих не поездок, а, скорее, скитаний по городу я проверялся. Не было ничего необычного. И даже в северной части города бывал неоднократно. В пакистанской харчевне попросил раздобыть за не очень большие деньги реквизит того времени. Может, в лавках старьевщиков на Ближнем Востоке можно что-то добыть. Пригласил хозяина харчевни и через него Ахмата – старшего «на районе» – на открытие новой экспозиции. Угощение за счет заведения.

Через десять дней после «затворничества» на автоответчике отметился Тамм, который заказал столик. С трудом сдержался, чтобы не рвануть на явочную квартиру. Только сглотнул слюну, стер сообщение и тяжело вздохнул.

Через четыре часа последовало новое сообщение. Тамм извинился и отменил заказ столика. Голос у него был напряженный. Понял, что заходить нельзя, а причина ему неизвестна, поэтому и напрягся. Эх! Он же пришел с информацией! А я тут… занимаюсь реконструкцией! Тьфу! Обидно до слез! И Центр молчит!

В ночь перед открытием никто не пошел домой. Работы хватило всем. Кто-то отмывал помещения, помогая уборщице. Развешивали новые фотографии. Показывали военных как на поле боя, так и в быту на фронте. Медицинских сестер, врачей в госпиталях. И все – бельгийцы! На фотографиях изображены все этапы формы бельгийских военных. Кто-то метко подметил, что на начало Первой мировой войны бельгийская армия больше была похожа на опереточную, настолько эпатажная у них была форма. Но я решил, что у меня будет представлена форма на последнем этапе страшной войны, первой масштабной мясорубки в истории человечества.

Наряжали манекены в форму. На головы им каску Адриана – стальной шлем со львом спереди.

Попросил, чтобы муляжи винтовок закрепили основательно к манекенам, подвыпившая публика могла запросто оторвать их из любопытства. Оружие выглядело как настоящее, масса, пропорции – все было соблюдено. Как положено, оно было смазано. Казалось, что оружие из боя. Потертый, местами со сколами, приклад, брезентовый ремень местами в пятнах от грязи, пошаркан, в некоторых местах висела бахрома из порванных ниток. Казалось, что оружие пережило вековой юбилей и обрело покой в моем кабачке.

Прибывшая бригада еще днем закрепила бегемота над входом. Теперь он степенно покачивался над тротуаром, привлекая внимание прохожих. Некоторые туристы фотографировались на его фоне и заглядывали к нам. Дневная выручка уже увеличилась втрое по сравнению с обычными буднями.

Эллис раскраснелась от беготни и радости, что задумка удалась. Она показала мне, когда я вышел в зал, чтобы ей помочь, большой палец. Все хорошо!

Стараясь отвлечься от грустных мыслей, что нет связи и приходится простаивать, я стал радоваться таким вот маленьким успехам. На кухне тоже царило приподнятое настроение, все носились, чудом не сталкиваясь друг с другом.

Домой разошлись около трех часов ночи. Но никто не ворчал, не бухтел. Люди были объединены общей целью, причастностью к делу.

Утром пришли все, даже уборщица. Некоторые привели с собой детей.

При свете дня устраняли мелкие огрехи, которых не было видно при электрическом свете. Снова прошлись по углам, вытирая пыль. А когда Эллис вышла в костюме фронтовой медицинской сестры, раздались не аплодисменты, а овации.