Сергей Самаров - Оружие-монстр

– Было дело, встречались мы с такими гражданами разных стран, – с усмешкой сказал генерал-лейтенант Апраксин. – Еще во времена Ельцина встречались, когда нам пытались навязать великое уважение перед США. Тогда всякая мразь требовала пригласить американского консула, а потом требовала для него политического убежища, объявляя себя жертвой политических репрессий. Только сейчас уже такие «отмазки» не проходят. Не установилось в России к Штатам уважение, не стало массовым. И никакой консул не поможет. Адвоката вам предложат чуть позже. И не американского, а нашего, российского, работающего в штатной системе российского судопроизводства. Разве что через несколько месяцев вы сможете найти себе защитника по своему желанию, если у вас есть на это средства. И мы подумаем, допустить ли к вам другого адвоката или нет.

Апраксин полностью снял и пиджак, и сорочку с галстуком, и сидел только в бронежилете с продырявленной обшивкой, надетом поверх майки с коротким рукавом. Кирпичников удивился, разглядывая мощнейшие руки Виктора Евгеньевича. А поскольку иметь сильные руки при слабом теле невозможно, следовательно, генерал вообще был человеком с хорошей спортивной подготовкой, о чем Кирпичников даже не подозревал. И видно было, что мышцы на руках не накачаны, а именно натренированы.

Умански видел бронежилет на генерале, но с большим удивлением посматривал на полковника Кирпичникова и на то место, куда попала пуля. Он знал, что не промахнулся, но никакого следа на нанокостюме не осталось. Кроме того, Кирпичников даже не подавал вида, что ему больно. Стрелявшему было непонятно, как он умудрился никого не убить в этой ситуации. Он был профессионалом, и обычно поражал цель без промаха. Если с первым русским все более-менее ясно – там спас бронежилет, – то со вторым возникали вопросы, которые Умански задавать не стал, понимая, что ему никто не ответит.

– С вашим адвокатом я работать не буду.

– А кто тебя спросит? – удивился Кирпичников. – Значит, вообще без адвоката обойдешься. По большому счету, дело может и не дойти до суда. Не такой ты ценный для нас кадр, чтобы время на тебя терять.

– Сынок, – сказал генерал, – я свои сломанные ребра тебе прощу. Тебе и без того есть за что отвечать. Уже одно убийство старшего лейтенанта Савельева тянет на пожизненное. Есть живые свидетели, которые тебя, без сомнения, опознают. Они даже твой словесный портрет составили. Здесь уж тебе никак не отвертеться. Это первое, но не самое серьезное. Знаешь, чем тебе это грозит?

– Я не буду разговаривать без консула, – упрямо повторил Умански.

– Почему? – удивился генерал. – Я же с тобой без консула разговариваю... Впрочем, твое дело. Я могу и без консула говорить – и буду. Буду просто давать тебе информацию. И она тебя не слишком обрадует. За убийство, совершенное в зоне проведения контртеррористической операции – а в то время в районе была введена именно такая мера, – тебе грозит, как я уже сказал, пожизненное заключение. То есть, если говорить реально, два-три года тюрьмы. Это и есть, извини уж, пожизненное... Наши тюрьмы – не американские, в них мало кто из иностранцев дольше вытягивает. Слыхал я про одного рекордсмена, который чуть-чуть до четырех лет не дотянул, но он был уникумом. Ты не такой.

– За одиночное убийство получить пожизненное заключение невозможно ни по каким законам, – все же начал разговаривать Умански. – А больше вы мне ничего приписать не сможете. Разве что ваши ребра...

– Есть еще покушение на жизнь капитана Кирпичникова, а также покушение на жизнь полковника Кирпичникова, а также повторное покушение на полковника и попутная попытка убийства генерал-лейтенанта – меня то есть. Все доказуемо, но нам и доказывать это нет необходимости. И ты напрасно так легкомысленно относишься к преступлению, совершенному в зоне действия антитеррористического режима. Там любой выстрел, любой удар ножом, даже не смертельный, расценивается как проявление терроризма. То есть уже тянет на пожизненное заключение. Это, конечно, лучше, чем немедленная смерть, но тем не менее... Однако я предполагаю, что мы даже не будем с тобой возиться. Нет смысла...

– Пристрелить меня обещаете? – с усмешкой спросил Умански.

– Вот еще, возиться с тобой, – улыбнулся Кирпичников. – И без нас есть кому тебя подстрелить.

– Это вы о чем?

– О том, что ваше ЦРУ, господин Умански, если вы действительно такую фамилию носите, – загадочно улыбаясь, сказал полковник Ярков, – всегда убирают своих, когда те засветятся. Вас уже засветили.