Андрей Воронин - Инструктор. Пока горит звезда

На лбу у Сукиасяна выступили мелкие бисеринки пота. Он страшно вспотел, его била дрожь, и к тому же на него навалилась сильная слабость. Сукиасян подумал, что это все от потери крови, и приказал себе держаться до последнего.

Шофер отвез его в гостиницу. Там Сукиасяну не задавали лишних вопросов, благо шофер дал свой серый плащ, под которым не было видно обрубка. Сдерживаясь на рецепции, чтобы не выдать своих ощущений, Сукиасян плашмя рухнул на кровать в номере, забыв о руке, и от резкой боли снова потерял сознание.

Сукиасян тупо лежал на кровати до самого утра, пытаясь заснуть, но у него ничего не получалось. Мешала боль и мысли в голове. Сукиасян знал, что Орбели просто так его не оставит, не войдет в его положение и не простит потерю денег, а, скорее, наоборот, потребует вернуть эти двести штук. Где Сукиасяну их взять? Он не сомневался, что кто-нибудь уже сообщил о случившемся в ментовку, а те все обыскали. И, понятное дело, забрали деньги как улики.

В номере было темно. Жалобно скрипел матрас, когда Сукиасян беспокойно ворочался. В этом дешевом грязном клоповнике он чувствовал себя в безопасности. Никто не будет его здесь искать, разве что Орбели, которому уже наверняка все доложил этот туповатый шофер.

Сукиасяну, пережившему такую экзекуцию было уже все равно, что с ним станется. Что может быть хуже того, что с ним уже случилось?..

Георгий провалялся так несколько дней, не вставая с кровати. Он выходил из номера только в случае крайней необходимости, а чтобы не вызывать чьих-то подозрений, сделал для руки перевязь, будто он ее сломал.

Ему надо было выиграть время. Отлежаться, отоспаться, да все, что угодно, лишь бы рука пришла в более-менее пригодное состояние, тогда он попытается достать эти деньги через армянское посольство в Москве. Менты его не тронут, все-таки у него дипломатический иммунитет, а если и попробуют, то их быстро задвинут на место. Ни Орбели, ни другим высшим чиновникам не хочется, чтобы эта история имела продолжение и стала достоянием общественности. Наоборот, они сделают все что угодно, только бы замять это дело.

Сукиасян все размышлял о деньгах и о своем будущем, как в дверь постучали. Вначале он лежал тихо и думал не открывать, но потом сообразил, что это может быть администратор, и если он не откроет, тот, чего доброго, встревожится и вызовет ментов. Нет, такие перспективы Сукиасяна не радовали, поэтому он неохотно поднялся с постели и открыл дверь.

Высокий и рослый незнакомец, одетый в обыкновенные синие джинсы и темно-серую куртку, вошел без всяких церемоний, словно проживал здесь целую неделю. Сукиасян подумал, что этот человек мог прийти сюда только от Орбели, напрягся и приготовился к самому худшему.

Незнакомец внимательно посмотрел на Сукиасяна и остановился взглядом на правом рукаве плаща, из-под которого сиротливо выглядывал обрубок.

— Ого! Только не говорите мне, что это бытовая травма.

— Оставьте меня в покое и убирайтесь отсюда. У меня дипломатический иммунитет, — Георгий понял, что незнакомец пришел не от Орбели.

— Вам нужно в больницу. У меня с собой нет даже зеленки.

Тут у незнакомца зазвонил мобильный телефон.

— Я не знаю, где он. Он не пришел на встречу, — отрывисто сказал незнакомец. — Между прочим, это твоя забота. Я не его мама…

Сукиасян беспокойно скользил взглядом по незнакомцу. Откуда он вообще взялся? Он мент? Из ФСБ? Черт дери этих собак! Был бы у меня пистолет, я бы быстро его выставил.

Завершив разговор, незнакомец пристально посмотрел на Сукиасяна:

— Я хотел обсудить с вами одну очень интересную тему.

Сукиасян не знал, как реагировать. С одной стороны, незнакомец говорил вежливо и вроде бы ненавязчиво, но само его появление говорило о том, что этот незнакомец пришел именно за ним, и ничего хорошего ждать не приходилось.

— Вы не имеете права меня шантажировать и тем более допрашивать. Покажите удостоверения.

— У меня есть настойчивость, — широко улыбнулся незнакомец. — Это, знаете ли, в иных случаях значит побольше удостоверения. К тому же в ваших интересах сотрудничать со мной. Вы можете пролить свет на это преступление, и я гарантирую вам защиту. Или вы хотите, чтобы в следующий раз отрубили вашу голову?

— Почему я должен вам верить?

— У вас нет иного выбора. Судите сами, если бы я хотел с вами что-то сделать, то вряд ли сейчас с вами любезничал. Вы сами не понимаете, во что ввязались. Сейчас идет крупная игра, в которой вы всего лишь пешка.