Андрей Воронин - Муму. Гладиатор

Попивая виски в кулуарах богемных вернисажей, Артемин охотно и красноречиво посвящал всех желающих в свою семейную тайну. Оказывается, у знаменитого Павла Третьякова был внебрачный сын — плод его запретных и пылких чувств к легендарной художнице Марии Вебер.

— Конечно, я никогда не видел своего знаменитого прадеда, — многозначительно морщит лоб Артемин. — Но я чувствую, что его кровь течет в моих венах.

Эту фразу он произносил с особым московским прононсом. Дамы и господа ему верили. Разумеется, никто из них не знал, что этот акцент Артемин освоил с большим трудом, методом упорных тренировок, потому как еще до тридцати лет жизни для него был характерен южнорусский говор.

Закончив Казанский университет, Артемин, или, точнее, Быченко, как тогда было записано в его паспорте, трудоустроился худруком в маленький сельский Дом культуры. Карьера пошла по накатанной. За семь лет работы он пристрастился к паленой водке и дешевым сигаретам, занял кресло директора клуба (предыдущего направили на принудительное лечение от алкоголизма) и женился на местной красавице Варьке. Она вышла за него по любви, а он женился на ней по залету. Еще одним важным жизненным достижением стали подержанные «Жигули» двадцатилетней давности, но «почти как новые». То есть по местным меркам жизнь удалась. Но Быченко мыслил другими категориями. Отходя после регулярных «подведений итогов», он любил смотреть телевизор. Там часто показывали светскую хронику. Первые российские ночные клубы, первые валютные проститутки, шестисотые мерседесы. На дворе был 1991 год — время великих свершений.

Жизнь, которая долго стояла на месте, вдруг сорвалась с цепи и рванула вперед, будто шальной пес. Но в деревне Ново-Бухтеевка ее пульс не чувствовался. Там не было ни ночных клубов, ни длинноногих красавиц. Зато была паленая водка, ненавистная Варька, располневшая после второй беременности, и еще пару малолеток, которых можно было иметь не за брюлики, а за бесплатный вход на дискотеку.

Быченко понял: старый паровоз надо менять на экспресс. И если этого не сделать сейчас, поезд безвозвратно умчится. Благо представилась неплохая возможность. Область наконец-то выделила средства на капитальный ремонт Дома культуры — 15 миллионов рублей, которые стремительно сжирала инфляция. Деньги лежали в сейфе, стоящем в кабинете Быченко. Ключ от сейфа был у него.

В тот день, когда директор клуба должен был заплатить стройорганизации за месяц работ, Быченко исчез, а вместе с ним исчезли и деньги. Спустя пару дней кто-то из рыбаков выловил в реке полинявшую кепку «Чикаго Буле», с которой деятель культпросветработы никогда не расставался. Варька долго плакала и чуть сама не утопилась. Но Быченко было на нее наплевать. Эту страницу своей жизни он считал навсегда перевернутой.

Водолазы пару часов безрезультатно искали на дне реки труп Быченко. Началось следствие. Милиция мусолила это дело два года, а потом закрыла и забыла. Местные списали все на каких-то залетных чучмеков, а потом тоже забыли. В Дом культуры назначили нового директора.

Быченко осел в Челябинске и пустил украденные деньги в ход. Стартового капитала хватило ему для того, чтобы открыть свое дело — небольшое концертное агентство.

Опыт работы в самодеятельности на этом поприще оказался весьма кстати. Из местной молодежи Быченко сформировал свой ВИА. Долго думал, как его назвать, и решил что самый удачный вариант — это «Ласковый май». О том, что ансамбль с таким названием уже существовал, он, конечно же, знал, но не придал этому большого значения. В те годы по России-матушке и ближнему зарубежью колесили не меньше десятка «маев», и появление еще одного не сильно увеличило статистику. Тем более что все «май», и настоящие и не очень, давали концерты под одну и ту же фонограмму.

Двухмесячный чес по области принес Быченко первые приличные деньги. Обычно после концерта багажник его «Жигулей» был доверху забит десятирублевыми купюрами — безналу тогда не доверяли. Небольшую часть продюсер выдавал самодеятельным артистам на мороженое, а остальное отвозил местным валютчикам, получая вместо чемодана рублей пару стодолларовых бумажек.

Первый облом в его карьере случился, когда в Челябинск добрался настоящий «Ласковый май», тот, которым руководил Андрей Разин. Билеты на концерт продавались крайне плохо. Московские организаторы этому удивились и стали искать причину. Как выяснилось, за последнее время «Ласковый май» выступал в Челябинске уже трижды, и людям просто надоело ходить на его концерты. Естественно, о таком «Ласковом мае» сам Разин ничегошеньки не знал.