Юрий Костин - Француз

— Не сам по себе, — строго отозвалась Аленка, восседающая на черном, как смола, скакуне, пожалованном ей одним из казаков. — Он со мной. Чай, не пропадет.

— Вот ведь боевая девка, — погладил усы Найденов. — Как ты только сумел уговорить такую ехать с тобой?

— А это, дядька, любовь называется, понял? — дерзко ответила Алена.

— Любовь… Поди слова такого до встречи с его благородием не знала, — проворчал Найденов. — Ну, бывай, Михаил Иванович, Бог тебе в помощь. И вот еще что. Государь просил передать тебе вот это, там и записочка.

Сотник достал из подсумка увесистый мешок и протянул его Ушакову.

— Что сие? — спросил тот.

— Там все написано, — ответил Найденов и был таков.

Развернув сверток, ротмистр обнаружил там тяжелый предмет из чистого золота. При нем он нашел записочку, которую тут же прочел вслух. Аленка навострила уши и старалась не пропустить ни слова.

— «Коли будут у тебя затруднения в пути, ротмистр, всегда сможешь сей золотой предмет продать скупщикам и выручить в Европе приличные деньги. Это тебе мой личный презент. Да и, по правде сказать, не желаю, чтобы предмет сей оставался у меня во дворце, да и вообще в России, ибо напоминает мне о страшном мартовском дне 1801 года. Александр».

— Что это за вещица? — спросила Аленка.

— Прямо дивно мне, — воскликнул Ушаков. — Сие есть табакерка, коей был убит ударом в висок папенька нашего государя, царствовать ему множество лет, император Павел Первый!

— А он был убит?

— Эх, одни сказывают, что убит, другие — что удар хватил его. А по мне все одно: удар хватил или хватили чем. Милость царская ко мне не знает границ.

Они ехали по ночам, а днями останавливались на ночлег, где придется. Пускали их кое-где и денег не брали, кормили лошадей, всадников угощали щами да кашей. Облачение у ротмистра было гражданское, поэтому принимали его за помещика из западных областей, возвращавшегося восвояси после бегства французов из России.

Однажды в лесу встретились им лихие люди. Выстрелы из двух пистолетов, имеющихся у ротмистра, не остановили преследователей. Скакали за ними человек пятнадцать аж две-три версты. Груженная вещами и золотым подарком царя, одна из запасных лошадей стала отставать. Преследователи ее подстрелили.

— Царский подарок! — прокричал Аленке Ушаков и сделал движение, будто хотел поворотить коня назад.

— Стой! — Аленка ухватила узду. — Черт с ней, с табакеркой! Не принесет она нам счастья, с убиенным ведь связана.

В последний раз бросив свирепый взгляд на преследователей, Ушаков пришпорил лошадь, и они помчались дальше по уходящей за горизонт снежной равнине. Всходило солнце, ноздри лошадей раздувались. Аленкины щеки раскраснелись от мороза и погони. Ушаков улыбнулся, пощупал грудь, проверив, на месте ли царское письмо. Он оглянулся, подивившись, что больше не слышит топот десятков копыт за спиной.

Преследователи, подобно зверям, раздирали добычу, сгрудившись возле упавшей лошади. Раздались выстрелы. Это между грабителями началась потасовка.

— А ведь снова спас ты меня, Великий Государь! Храни тебя Господь, Царь Православный!

Москва, июль 2018 года

Даже в Лионе (здесь и далее англ.).

Этот ресторан принадлежит мне.

Немного выпьем.

Мой друг.

Брат.

Крутой парень.

Русский отстой.

Да ладно…

Привет, парни.

Мы из Европы.

Поезда с людьми из Уичито не ходят…

Кен, дорогой, этот смелый человек спас мою жизнь! Ты понимаешь?

Приготовьтесь к развороту в порт, джентльмены.

Нам надо отправляться в ближайшую марину.

Мой господин, у меня совсем нет денег (фр.).

Давайте шевелитесь, черепахи долбаные!

Какой такой остров? Где вы видите остров?

Что мы собираемся делать, капитан?

Не двигаться!

Мы будем стрелять, если пошевелитесь! Оставаться на своих местах!

«Бедствие».

Знаете, мой брат — политик.

Почему?

Просто предупреждаю. Ведите себя хорошо.

Кен, надо уносить отсюда свои задницы.