Александр Тамоников - Секретный бункер

– Типа гармошки? – сообразил смекалистый Шашкевич.

– Ну, в принципе да.

– Так на хрена попу баян?

В другой ситуации от души бы посмеялись. Но сейчас было не до смеха. Переулок выходил на маленькую площадь, вымощенную камнем. Пятачок окружали мрачные здания с башенками и чердачными окнами-люкарнами. Площадь венчал небольшой католический храм из красного кирпича. Стрельчатые элементы конструкций тянулись в небо. Высились две остроконечные башни с окнами-бойницами. Главное крыльцо с арочным сводом находилось справа, двустворчатые двери были распахнуты – именно оттуда и слышалась органная музыка.

В храм было несколько артиллерийских попаданий, но стены уцелели, только кое-где обвалилась кладка. Храм, способный выдержать небольшой артналет, немцы использовали в качестве лазарета. У крыльца стояли грузовые машины с красными крестами на бортах. Одна из них разгружалась. Женщины-санитарки помогали спуститься раненому с забинтованной ногой. Он стонал, хватался за плечи помощниц. Кто-то сунул ему костыль, дальше солдат заковылял самостоятельно, а женщины бросились помогать другому – у того полностью, включая лицо, была замотана голова. Он слепо шарил руками, хватался за выступающие части кузова.

В полумраке сновали силуэты, с надрывом кричала женщина, словно ворона каркала. Раненых уводили в храм. Музыка делалась приглушеннее, потом и вовсе стихла.

Андрей облегченно перевел дыхание – хорошее средство, чтобы вымотать душу. Именно это сейчас нужно раненым?

Он снова начал всматриваться. Искать обходную дорогу – значит потерять время. Группа находилась на верном пути, и до нужной точки оставалось совсем немного.

Вокруг храма царила нездоровая суета. Подошла еще одна машина, из здания выбежали санитарки. Кто-то вывалился из кузова, жалобно застонал, над ним склонились люди. Другого пострадавшего загрузили на носилки – обе ноги были перебиты. Лазарет не охранялся, никаких постов в округе не было.

Контрразведчики покинули переулок, двинулись через площадь, огибая храм. В машине, прибывшей последней, было много раненых. Хрупкие женщины сгибались под тяжестью носилок. Стонали люди. Кто-то говорил с нервным надрывом – частил, как пулемет. Распоряжалась командирским голосом плотная дама: этих двоих положить у входа, этого срочно нести на операцию к доктору Бауэру! А этому уже никакая операция не поможет, зачем привезли? Что вообще происходит – где Гретхен и Эльза? Где герр Шнитке, черт возьми? Все свободные сотрудники лазарета должны находиться здесь!

– Мужчины, прошу прощения, можно у вас спросить? – Коренастая особа с блестящими глазами бросилась наперерез оперативникам. – Меня зовут Марта Резерхарт, я из Женской рабочей службы, возглавляю районную организацию. У нас не хватает лекарств, всего два дипломированных медика, не имеющих достаточного опыта для проведения операций. К нам постоянно доставляют раненых, их уже негде размещать. Мы не знаем, что нам делать, не знаем, что происходит в Берлине! Здесь нет наших войск, но звуки боя постоянно приближаются. Раненые говорят, что бои идут уже на Александрзее, на Игландбрюкк, что к центру города прорываются русские танки… А это в двадцати минутах езды от нашего района! Вы можете сказать, что происходит и на что нам рассчитывать? Наши раненые умирают через одного, мы не можем им помочь!

– Сочувствую, фрау Марта, – учтиво отозвался Андрей. – Оберштурмфюрер Ганс Клаузе, отдел разведки, возвращаемся с выполнения задания. Поверьте, наше командование делает все возможное, чтобы исправить положение. Но вынужден признаться, что оно с каждым часом усложняется, скорее всего, стоит готовиться к самому худшему развитию событий.

– Что это значит? – истерично взвизгнула женщина.

– Это значит, что уже завтра к вечеру русские могут быть здесь. Мне очень жаль, фрау Марта.

– Что же нам делать? Мы будем защищаться! У нас есть несколько автоматов!

– Не уверен, что вы сумеете переломить ход сражения. Постарайтесь позаботиться о своих больных. Если поможете хоть кому-то – уже хорошо. Начнете стрелять – русские не станут церемониться, уничтожат все ваше заведение.

– Но они и так нас уничтожат, это же варвары!

– О, фрау Марта, уверяю вас, вы слишком увлекаетесь пропагандистской прессой. На самом деле не все так печально, как кажется. Открою вам секрет: русские не убивают женщин, детей и раненых. Если те не оказывают сопротивления, их не трогают. По крайней мере, так происходит в большинстве случаев. Смиритесь, это трудно признать, но, похоже, все кончено. Лечите людей, молитесь, слушайте органную музыку – и Бог вам поможет… если сами, конечно, себе поможете.