Александр Тамоников - Секретный бункер

– Кузьмин, подавить огневую точку!

Пулеметчика засекли, окатили валом свинца. Но он неплохо укрылся. Развалины помолчали некоторое время, потом опять заработал пулемет. Стрелок сменил позицию. Трещали очереди, пули перепахивали горы мусора. Среди развалов камня мелькали каски автоматчиков – бойцы переползали. Кто-то швырнул гранату, она упала с недолетом, выбросив облако дыма. Под его прикрытием перебежали несколько человек. Теперь их позиция оказалась выгоднее, и, когда пулеметчик вновь припал к своей «машинке», его накрыл град пуль. Одинокого стрелка встряхнуло, блеснула каска, слетающая с головы, пулеметчик скатился, расшвыривая кирпичную крошку.

– Мужики, спасибо! – гаркнул Андрей. – Кузьмин, отводи людей, дальше сами, нечего толпиться!

Снайперы – кто с пулеметом, кто с фаустом, кто со снайперской винтовкой – растеклись по всему Берлину, устраивали гнезда в развалинах, выискивали мишени. Но в этом районе больше никто не стрелял.

Крейцер получил тычок для ускорения и первым метнулся под арочный свод. Свалился под колеса сгоревшего грузовика, перевел дыхание, держась за грудь. Остальные повалились рядом, давясь матерками.

– Говорил же, Людвиг, все у вас получится… – выдохнул Андрей. – Не обижайтесь, что иногда приходится распускать руки, иначе вас с места не сдвинешь… Отдышались? Вперед!

Снова запрыгали с места на место, понеслись через открытые участки. Остался позади замкнутый двор, по курсу выросла вереница трехэтажных жилых строений, имеющих жалкий вид. В стенах зияли провалы, чернели оконные глазницы. Там могли быть снайперы.

Яростно зашипел Корзун, показал пальцем. В стороне пробегала канава со вскрывшимися канализационными трубами. Контрразведчики скатились в нее, потом полезли наверх, озираясь. Бег с препятствиями продолжался еще минут пятнадцать. В канаве валялись истерзанные трупы в штатском, с повязками фольксштурм на рукавах. Видимо, прятались от обстрела и дружно попали под снаряд.

В здании напротив зиял пролом, до него можно было добежать за несколько секунд. Но снова пришлось пережидать, вонзая ногти в спрессованный грунт, – дрожала земля, бой в соседнем квартале разгорелся нешуточный, падали шаткие конструкции, оседали, разрушаясь, фрагменты стен. Разлетались осколки, над канавой проносились шальные пули.

– Всем лежать, – приказал Ракитин, стаскивая сапог и высыпая из него землю. Портянка почернела, превратилась в жалкий комок материи.

– А чего лежать-то? – буркнул Вобликов. – Дыра рядом, добежим.

– Лежать, говорю! Заняться нечем? Путевые заметки пиши! Успеете еще на тот свет!

– А мы и так на том свете, – проворчал Шашкевич, свернулся рыболовным крючком и принялся рыться в папиросной пачке. Там все превратилось в квашню. Шашкевич ругнулся, сунул в рот щепотку табака с обрывками курительной бумаги, стал усердно жевать. Остальные терпеливо ждали. Крейцер уткнулся носом в землю, прерывисто дышал. Вся его спина была белой. Китель порвался, разошелся по шву. Пальба в соседнем квартале стала стихать, потом и вовсе прекратилась. Сквозь звон в ушах прорывался рев танкового двигателя. Танк пятился, шум затихал. Через пару минут настала оглушительная тишина.

– Поднялись, – скомандовал майор. – В дыру…

Позади строения начинались городские кварталы. За бетонным забором что-то густо дымило – возможно, хранилище нефтепродуктов. Округа казалась вымершей. Кое-где валялись неубранные трупы. Вдоль кирпичного забора в глубину квартала вел проход.

– Давайте, Людвиг, чешите. Честно говоря, надоело с вами нянчиться. Как говорят в ваших верующих кругах, да хранит вас бог.

– Хорошо, я пойду… – Крейцер колебался. Он действительно не хотел возвращаться, это сквозило в каждом его движении и каждой гримасе.

– Вдоль забора, – сориентировал его Ракитин. – Бегите что есть сил, можете что-нибудь кричать, махать руками. А мы поорем вам вслед, постреляем… Не волнуйтесь, не попадем.

Они задумчиво смотрели вслед убегающему немцу. Все было зыбко, шатко, весь план мог рухнуть из-за малейшей случайности. Они кричали что-то непереводимое, стреляли в воздух, потом попятились за угол и припустились в уже знакомую подворотню.

– Хоть бы дошел, гаденыш немецкий… – в сердцах сплюнул Вобликов. – Знаете, товарищ майор, не понравился он мне – на ногах еле стоял и столько обреченности в глазах…

– Не волнуют меня его дела, – фыркнул Шашкевич. – Хотя интересно, как он будет выкручиваться, если добежит, конечно, до своих…