Евгений Сухов - Обреченная цитадель

– Это так… Позвольте откланяться. Мне нужно доложить господину премьер-министру о том, что сообщение я передал лично в руки маршалу Сталину, как он и пожелал, – перевел Павлов.

– Проводите посла, Владимир Павлович.

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

Оставшись в одиночестве, Иосиф Виссарионович оторвал край конверта и вытряхнул из него сообщение. Внимательно прочитал. После чего аккуратно положил его на край стола. Обычно наиболее серьезные бумаги, требующие немедленного рассмотрения или консультации, Сталин клал именно на этот угол стола. Нередко случалось, что вопрос решался в ближайшие несколько минут во время разговора по телефону, а бывало, что требовалось серьезное обсуждение.

Иосиф Виссарионович прошелся по кабинету, обдумывая решение, потом потянулся к бутылке с минеральной водой. Наполнив стакан нарзаном, он выпил его в несколько неторопливых глотков.

Подняв телефонную трубку ВЧ, Иосиф Виссарионович произнес:

– Это товарищ Иванов говорит, соедините меня с маршалом Жуковым.

Разговаривая по высокочастотной связи, Сталин всегда представлялся «товарищем Ивановым», подозревая, что его могут подслушивать. Связисты не однажды уверяли Иосифа Виссарионовича, что подобное невозможно, даже если враг захочет подсоединиться к связи, то он ничего не услышит, кроме шума. Однако у Сталина по этому вопросу было собственное мнение.

Ждать пришлось недолго, уже в следующую минуту послышался характерный щелчок.

– Слушаю вас, товарищ… Иванов, – отвечал маршал Жуков.

– Вы сейчас находитесь в штабе Первого Белорусского фронта? – негромко и с характерными тянущимися грузинскими интонациями спросил Сталин.

– Именно так, товарищ Иванов.

– Только что я получил шифротелеграмму от нашего общего английского друга… Кабана, – произнес Сталин, не решаясь называть премьер-министра Черчилля по фамилии. Во всех агентурных донесениях Черчилль фигурировал под псевдонимом Кабан, о чем маршал Жуков был прекрасно осведомлен. – Он просил начать операцию на Висле как можно раньше. Союзники испытывают значительные трудности на Западном фронте. Что вы на это скажете?

Георгий Константинович был не из тех людей, которым требовалось что-то разжевывать, сказанное он понимал еще до того, как будет завершена фраза.

– Товарищ Иванов, мне известно о трудностях, которые сейчас испытывают союзные войска на Арденнах, но Варшавско-Познанская наступательная операция назначена на двадцатое января. К этому сроку подводятся все запланированные резервы, готовятся эшелоны для подвода техники и укомплектованных дивизий. Мы ждем значительное поступление тяжелых танков, которые нужны будут при наступательной операции. Запланировано, что восемнадцатого числа подвезут мощные гаубицы и мортиры, а также реактивные системы залпового огня. Если мы поторопимся, то можем скомкать весь план наступления.

– Речь не идет о немедленном наступлении, – стараясь не раздражаться, произнес Иосиф Сталин. – Можем осуществить наступление и через несколько дней, но раньше намеченного срока. Думаю, что это в наших силах… Нужно помочь союзникам. Разве мы выиграем оттого, если Западный фронт вдруг обвалится?

– Конечно же, нет. Но как быть тогда в таком случае с запланированным пополнением и с тыловым обеспечением армий? Ведь у нас же все расписано буквально по часам.

– Я урегулирую этот вопрос с товарищем Хрулевым [25]. Думаю, что он отыщет для передислокации армейских соединений эшелоны и платформы для танков. Из резервов Ставки для усиления фронта выделим вам стрелковые дивизии, а еще усилим танковую армию штурмовой инженерно-саперной бригадой. Более детально мы еще поговорим об этом на совещании Ставки, а сейчас мне важно знать, как скоро вы можете начать наступление, чтобы помочь союзникам на Арденнах.

– Если дело обстоит именно таким образом… и не будет никаких проволочек, думаю, что ориентировочно можно сократить срок наступления на восемь дней.

– То есть вы предполагаете, что наступление можно будет начать уже двенадцатого января? – переспросил Иосиф Виссарионович.

– Да, товарищ Иванов… Хотя придется все равно все тщательно продумать.

Попрощавшись с маршалом Жуковым, Сталин положил трубку на рычаг и тотчас поднял ее.

– Соедините меня с товарищем Хрулевым.

– Хрулев на проводе, товарищ Сталин.

– У меня к вам большая просьба, товарищ Хрулев…

– Я весь внимание, товарищ Сталин, – с готовностью произнес начальник Главного управления тыла Советской Армии.