Сергей Дышев - Танкист из штрафбата

– Смотри, чтобы никто сдуру в этот «тигр» не выстрелил. Головой отвечаешь, – сурово напутствовал Чугун капитана Бражкина.

Бражкин козырнул:

– Есть! Разрешите выполнять, товарищ полковник?

Усиленная танковая рота стояла «под парами», экипажи сидели в танках, ждали команды «вперед». Уже ни для кого в бригаде не было секретом, что «родинцы» уволокли-таки еще один танк, да не простой, а «королевский».

И часа не прошло, как четыре танка гвардейского взвода лейтенанта Родина с победным рыком проехали мимо остановившейся колонны усиленной первой роты. Встреча прошла без оваций, в танках все сидели по-боевому. Потом Бражкин скомандовал развернуться кругом, и танки роты в клубах не осевшей пыли поехали вслед за героями.

Теперь, когда в колонне было не менее дюжины танков и тыл защищен, Иван сам себе сказал: «Гони!»

Он разогнал машину до запредельных 30 километров в час, обогнал «тигр» и танк Еремеева и больше пока ничего не мог сделать. Родная «тридцатьчетверка» с натужным ревом выжимала все свои силы, но и у железного сердца есть свой предел.

А хозяин, тепло рук которого еще хранили рычаги, впал в беспамятство. В мире его черно-белых и цветных видений выплывали сейчас деревенская улица и его родной дом, мама и папа на берегу реки, кровавый туман у неизвестной высоты, неведомые лица, обрывки мыслей, которые тоже наплывали, не связываясь в единое целое.

А Иван, чтобы сократить путь и довезти рядового Деревянко прямо до медсанбата живым, свернул с дороги и погнал по прямой, через линии окопов, с матом-перематом разгоняя пехоту.

Медсанбат находился в деревянном доме, по виду – в сельской школе. Когда Саню вынесли из танка, он открыл глаза, что было верным признаком жизни, что-то прошептал, но Родин и ребята не поняли. Совсем парень ослаб от потери крови.

Появились два санитара с носилками. Сашу уложили, Иван и Руслик помогли им подняться на крыльцо. «Дальше не надо», – сказал один из санитаров. Они привычно взяли носилки каждый со своей стороны и унесли Саню через открытую дверь.

Тут на крыльце появилась, вернее, вылетела женщина в белом халате и белой шапочке; усредненное одеяние медработников не скрывало ее начальственного статуса.

Главному хирургу медсанбата, наверное, было около тридцати пяти, и в другой обстановке с ней, чем черт не шутит, можно было бы и пофлиртовать. Но сейчас из-за блеснувших стекол очков, как через прицел, ее жгуче-черные глаза увидели цель.

– Это чей танк? – резко спросила она.

– Мой! – сказал Родин, невольно отодвинувшись от борта.

– Вы что, совсем сдурели, танкист? Вы бы еще в операционную на нем заехали! А ну, марш отсюда!

Иван дал знак Кириллу, чтобы он отъехал подальше, и обернулся к суровой женщине:

– Да мы нашего механика-водителя, тяжело раненного, привезли, рядового Александра Деревянко. А можно узнать, как он?

Она не ответила. Не успела.

Потому что на крыльцо (позже Родин сравнит его со сценой театра драмы и комедии) выскочил небольшого роста и оттого выглядевший толстым военврач, в руке он держал смятую, как промокашку, шапочку, на багровой лысине топорщились остатки кудрей. Но страшней всего были его глаза с пикирующими к переносице густыми бровями. Говорить он не смог, заорал так, что даже его коллега отступила на шаг в сторону:

– Танкисты?! С ума посходили! Вы почему меня не предупредили, что бабу принесли?! Я начал с нее штаны снимать, а она как даст мне ногой в нос!

Ребята переглянулись недоуменно. Кирилл хмыкнул, мол, кто тут с ума сошел? Руслан вздохнул с печальным лицом – не к добру такая путаница. Первым пришел в себя Иван и по праву командира, с достоинством и выдержкой жестко произнес:

– Товарищ военврач, вы, наверное, с кем-то там его перепутали… Рядовой Александр Деревянко воюет в экипаже уже три месяца. И бабой никогда не был. Во всех смыслах этого слова!

– Я тебе сейчас дам «перепутали»! Возьму сейчас за шкирку, приведу и покажу!

Военврач не на шутку разбушевался, но, поняв, что объяснять и тем более вести и что-то «показывать» совершенно бессмысленно, махнул рукой, повернулся и ушел.

А главный хирург, выслушав этот сумасшедший диалог, рассмеялась и тоже ушла.

– Ну и дела-а, попал Саня. – Даже говорун Сидорский не знал, что еще сказать по этому поводу.

– А может, не перепутали, и наш Саня… – произнес вдруг Руслик.

– Еще один псих, – покачал головой Иван.

И тут вновь на крыльцо, как на сцену, поступью императрицы вошла главный хирург.