Сергей Самаров - Время теней [= Правила абордажа]

Бронетранспортеры приближались. Рокот двигателей то стихал, скрытый горой, то усиливался. И вот они появились — это стало понятно по звуку, под самими позициями.

БТРы были уже прямо под ними. По склону горы выше седловины скользнул луч прожектора. Дураки.

Не научил их капитан Рембо воевать, потому что сержант Рембо не умел этого. Подсветкой они только мешают тем, кто сидит за ПНВ. Ни те, ни другие ничего не увидят. Но это и к лучшему.

Рокот двигателей дальше, дальше, лязг гусениц глуше, глуше. Можно и голову командиру поднять, осмотреться. Пришло время «Ч».

Слава посмотрел на часы. Дождался, пока секундная стрелка сделает еще полукруг.

— Юрьев! Вперед!

И сам поднялся. Да, БТРы уже скрываются за поворотом. Теперь нельзя ни минуты терять. Время предельно ограничено.

— Сохно, Яблочкин! Задело!

Оба офицера просто слетели под гору. Сохно стал устанавливать взрыватели в мины на месте остановки колонны, Яблочкин помчался к месту второй укладки. А оставшаяся дюжина заняла позиции за подготовленными каменными брустверами.

Вернулся на позицию Сохно, через пару минут к нему присоединился Яблочкин. Напряжение повисло в воздухе. Хотелось боя, хотелось, чтобы душа встала дыбом от злости и ожесточения. Но вот наконец хлопающий шум вертолетных винтов возвестил о приближении колонны. Машины шли, уверенные, что БТРы проверили дорогу. К тому же сепаратисты в том же составе проехали здесь всего два часа назад.

Ничто не предвещало опасности. И когда уже передняя машина почти заехала на линию, намеченную к остановке всей колонны, Слава неожиданно спокойно и четко сказал, как скомандовал:

— Дрова!

И в ту же минуту под передним колесом грузовика ахнул взрыв. Второй грузовик, к удивлению, останавливаться не стал, а попытался обогнать неудачливого ведущего. Благо дорога здесь позволяла это сделать. И — второй взрыв. Тут, видимо, косовары поняли, что это не случайная мина — это засада. Остановилась колонна. Чуть не цирковые рампы запалили вертолеты, пытаясь осветить дорогу внизу и разобраться в происшествии. Прямо на свет из машин стали выскакивать солдаты. Именно этого момента Слава и ждал.

— Огонь!

И первым нажал на спусковой крючок гранатомета. Но старался сам, и предупредил об этом остальных, накрывать гранатами только передовые ряды.

Чтобы не достать американцев и их машину осколком. Почти одновременно с ним заговорили другие гранатометы, заговорили «винторезы» со склона горы и с тыла колонны, куда уже подоспел Юрьев.

Одновременно что-то чиркнуло по ночному небу.

С такой дистанции и по таким прекрасным неподвижным целям Тарханов с Согриным промахнуться не захотели. Один вертолет взорвался в воздухе, а второй сначала упал и только потом взорвался. Тут же взорвалась последняя в колонне машина. Похоже, подожгли ей бензобак.

— В среднюю машину не стрелять! — В пылу боя Слава даже закричал в микрофон, забыв, что его и так слышат отлично. Но разговор о том, что нужный груз находится именно там, слышали все и предупреждение было лишним.

Выучка у сепаратистов все же была, хотя и не такая, как у «теней». Кто-то взял на себя команду, кто-то приказал, и передняя группа бросилась в обход горящих машин вперед по дороге — в единственную сторону, которая обещала хоть какую-то возможность спасения. И снова два взрыва. Теперь уже кто-то задел растяжку, установленную Сохно. Группы остановились, но не успели залечь. Снова громкоголосо заговорили гранатометы. Это был не бой, а побоище. Сепаратисты не видели, в кого стрелять.

А сами среди пламени были совершенно открыты.

Последняя надежда албанцев была на возвращение бронетранспортеров. Но вот и с другой стороны дороги ухнул взрыв, за ним другой. И работа «пожирателя леопардов» не оказалась не оцененной. Слава на всякий случай тут же выслал двух человек в прикрытие тыла. Но группа Володи тоже нашла себе работу, и от поворота никто не показался.

Все закончилось за двадцать минут. И очень удачно. Только двое были легко ранены в отряде Юрьева.

Иващенко с Кордебалетом подталкивали стволами трех пленных американцев. Остальных все же уложили или пули — в сутолке трудно разобрать, кто что из себя представляет, — или гранатные осколки.

Спустились со склона Согрин с Тархановым и герцог де Валомбрез. Если первые двое показали свою привычность к картине боя, то герцог, такое увидевший впервые, был бледен и осуждающе качал головой, хотя вслух ничего и не говорил.