Александр Тамоников - След в заброшенном доме

Капитан сделал перекат с загривка на копчик и чудом вырвался из стальной хватки. Боль пульсировала в плече, но и злоумышленнику с разбитой коленкой было тяжко. Иван поднялся, стараясь не использовать левую руку, привалился к стене. Пальцы его срывались с застежки кобуры. Очертания предметов двоились.

Непонятно, как противник встал на ноги, но он это сделал! Осокин уже стиснул рукоятку пистолета, но ему не хватило мгновения. Убийца набросился на него, схватил за шиворот, встряхнул, чуть дух не выбил из офицера контрразведки. Хорош, однако, вечерок.

Силы у Ивана кончались, но и у убийцы запаздывало второе дыхание. Осокин получил кулаком в щеку, тут же отправил ответку в живот, куда только и дотягивалась правая рука, сразу же схлопотал локтем по физиономии. Пол уплывал у него из-под ног, но Иван продолжал бить под дых, затем схватил убийцу за лацкан пиджака, потянул на себя с изворотом, выставил правую ногу. Снова хрустнуло разбитое колено.

Противник взревел. На этот раз его удар пришелся в стену. Переломились фаланги пальцев.

Иван оттолкнул его от себя, тот перелетел через узкий коридор, ударился спиной о стену. Капитану уже надоел этот обмен любезностями. Откуда взялись силы в кулаке? Убийца отлетел от стены, словно мячик, снова пошел на таран.

Кулак остановил его. Второй удар пришелся между ключицами, отбросил врага обратно к стене. Это был заключительный аккорд. Сместились шейные позвонки.

Убийца сполз по стене, сел, свесил голову. Он судорожно вздрагивал, хрипел, не мог продохнуть. Иван опустился на пол, уперся затылком в стену. Любое неловкое движение рождало ослепительную боль в плече.

На шум в коридоре никто не вышел. Жильцов кот наплакал. Да и нет дурных. Пьяные подрались, может и постороннему перепасть.

Непослушные пальцы массировали горло. Возвращалась чувствительность, способность дышать. Он подполз на коленях к неподвижному телу, достал фонарь, включил, пристроил на полу, потом обследовал тело.

Мужчина был мертв, не пережил последнего удара. Оно и правильно, такие плюхи мало кто выдержит. Снова труп и никаких следов? Это начинало утомлять капитана контрразведки СМЕРШ.

Лицо мертвеца свела судорога. Возраст до сорока, отчетливые скулы, русые волосы. Лицо вроде знакомое, мать его так!

Иван нашел точку опоры, поволок за шиворот тело и бросил посреди коридора. Теперь убийца был податлив, совсем не то, что при жизни.

Осокин отыскал оба пистолета, свой пристроил обратно в кобуру, второй, с навернутым глушителем, ногой подвинул к телу. Горело лицо, в которое дважды прилетел кулак. Об ощущениях в плече и говорить нечего. Но подвижность возвратилась, в голове прояснело.

Он отправился на лестницу, спустился вниз. Внешний вид жильца вахтеру чем-то не понравился. Он застыл с не донесенной до рта кружкой, как-то съежился.

– Что с вами, товарищ? – спотыкаясь, пробормотал пожилой работник жилищной конторы. – У вас кровь на лице. Эй, вы почему так смотрите? – Дрогнула кружка с горячим чаем, он торопливо поставил ее на стол, чтобы не обжечься.

Полку лиц, которым капитан Осокин с наслаждением начистил бы физиономии, сегодня прибыло.

– Ладно, живи, товарищ. Что с тебя взять, доходяга калечный. Чужие в дом заходили?

– Н-нет, – выдавил из себя пенсионер.

– А теперь еще подумай. Чужие в дом заходили? Может, тебе внешность описать?

– Да нет же. – Старик втянул голову в плечи. – Я все время тут сижу и даже не спал еще. С прессой знакомлюсь. – Он в качестве доказательства выудил из стола мятые «Правду» и «Известия».

– Отлучался с рабочего места?

– Да нет же. – Пенсионер побледнел. – Ну так, на пару минут, в туалет, а еще на кухню ходил, чтобы чайник на плите подогреть. А что такого? Инструкции этого не запрещают, я же не часовой на посту.

– Ладно, вызывай патруль, у нас труп наверху. И радуйся, дядя. На обратном пути он бы точно тебя замочил.

Дорога наверх была сродни восхождению на Эверест. Капитан передохнул, стал обыскивать тело.

У покойника имелся паспорт на имя Светличного Артема Николаевича, выданный в тридцать седьмом году Красногвардейским райотделом милиции города Белгорода. Даты штампа о прописке и выдачи документа совпадали. Это был явный ляп, допущенный в абвере. Папиросы, спички, носовой платок, пара карамелек, облепленных табачными крошками, мятые автобусные билеты.

Вместе со всем этим Иван извлек из брючного кармана покойника скомканную бумажку. «Ул. Пролетарская, д. 2, кв. 12. Записку уничтожить!» – гласила надпись, сделанная карандашом.