Александр Тамоников - След в заброшенном доме

Иван не собирался никого искать. Подвергать репрессиям ни в чем не повинных мать и дитя – не его принцип. Но припугнуть предателя, сделать так, чтобы у него глаза от страха и отчаяния наружу вылезли, – это святое!

Островой вышел из оцепенения, задрожал.

– Вы не можете этого знать, – выдавил он из себя. – Это неправда.

Осокину было крайне любопытно наблюдать за метаморфозами, происходящими с предателем. Адреса и подробности, разумеется, неизвестны. Трудно вместить эти сведения в единственную шифровку, отправленную из вражеского логова. Только лаконичные факты, ничего другого. Для органов не проблема найти человека, который и не думает прятаться.

«Бедная женщина, – подумал Иван. – Письма с фронта перестали приходить. Это дурной знак. Похоронку не прислали. Значит, пропал без вести, лежит в каком-нибудь болоте. Она узнает, что произошло на самом деле, будет волосы рвать, что не погиб».

– Вы не имеете права так поступать, – обреченно прошептал Островой. – Эти люди ни в чем не виноваты, Серафима ничего не знает.

– А вот это вы будете объяснять советскому суду, – безжалостно отрезал Осокин.

– Но подождите. – У предателя отчасти заработала голова. – Я об этом никому не говорил. Хотя постойте. – Он усердно морщил лоб, облизывал губы. – Об этом мог знать только один человек. Мы выпили во внеслужебное время. Он начал откровенничать о своих близких, я тоже рассказал про Серафиму. Нет, невозможно. Это же полная чушь. – Островой потрясенно смотрел на капитана контрразведки.

Да, Лазарь молодец. Он умеет втираться в доверие.

– Вот черт! – Предатель дозрел. – Неужели это правда?

– Это правда, – подтвердил Осокин. – Хотя и искаженная до неузнаваемости. А теперь внимательно послушайте меня, Алексей Егорович. Слухи о зверствах, чинимых контрразведкой СМЕРШ, сильно преувеличены. Лично я не настолько плотояден, чтобы отправить в топку невиновных женщин, одна из которых – беспомощная крошка. Но, клянусь, я это сделаю, если мы с вами не договоримся.

– Боже мой!.. – Островой подался вперед, сжал виски ладонями.

Его голова распухала от пронзительной боли.

– Вы набожный человек?

– Не знаю. Наверное. Скорее да, чем нет.

– Не боитесь попасть в ад после того, что натворили?

– Шутите? После такой жизни ад – это рай. – Островой вымучил трагическую усмешку. – О чем мы будем с вами договариваться, гражданин капитан?

– Вы знаете. Полная искренность. Даю слово офицера, что с вашими близкими ничего не произойдет. Более того, об этом факте я не стану сообщать коллегам и начальству. Но вы должны чистосердечно раскаяться и согласиться на сотрудничество.

– А потом? – Островой криво усмехнулся. – Поставите к стенке?

– Посмотрим на ваше поведение. Если оно будет примерным, то стенка подождет. Сами подумайте, зачем нам избавляться от такого ценного человека? Принесете пользу, и это вам зачтется. Отсидите приемлемый срок и воссоединитесь со своими близкими.

– Андерсен вы, гражданин капитан. Наслушался я уже сказок и от ваших, и от тех. Ладно, что вы хотите знать?

– Что вам известно о Циклопе?

– Не больше вашего. Вы же не настолько наивны, чтобы верить в мою полную осведомленность. Агент глубоко законспирирован. Мне известна только его кличка. Он действует в Свирове, имеет доступ к военным и государственным секретам. Этого человека ценит руководство абвера. Если каждый выпускник разведшколы будет знать, кто скрывается под этим псевдонимом, то долго он не проработает. Допускаю, что мы должны были вступить в контакт с Циклопом или его людьми, но точно не знаю.

– Ваши предположения? Он военный?

– Нет, не думаю, хотя не поручусь. Военная служба, какая бы она ни была, предполагает переезды, смену дислокаций. Такой риск, во всяком случае, присутствует. Циклоп же всегда находится в Свирове, собирает разведданные, координирует работу своих агентов и лиц, приходящих со стороны.

– Вы заместитель командира диверсионной группы. То есть априори должны быть осведомлены о ее задачах лучше рядовых членов. Не надо спорить, Алексей Егорович. Это бессмысленно. Если из строя выбывает командир, то вся группа становится беспомощной? Да неужели?

– Федоренко тоже не знал, кто такой Циклоп и его приближенные.

– Знаете, Алексей Егорович, так мы с вами никогда не договоримся. В чем же заключается наше сотрудничество? Выкладывайте все, что знаете, либо мы с вами распрощаемся.

Предатель все еще колебался. Но это продолжалось недолго.