Андрей Воронин - Инструктор. Первый класс

Отставной инструктор спецназа Забродов вписывался в схему прямо-таки идеально. В отличие от своего приятеля Мещерякова, он уже успел попробовать, каков на вкус пенсионерский хлеб, и, надо полагать, соскучился по живому делу. А может быть, выйдя в отставку, он уже давно промышляет захватом небольших фирм или заводов, обеспечивая себе приличный слой масла поверх того черствого ломтя, который швырнуло ему на прощанье родное государство. Как бы то ни было, доля в таком прибыльном предприятии наверняка заинтересовала оставшегося не у дел профессионального головореза, и предложение Мещерякова по захвату «Бельведера» он принял с энтузиазмом. А сибиряк Худяков — второстепенный персонаж, использованный для временного прикрытия. Узнать его подноготную ничего не стоило, и Забродов явился в «Бельведер» с отличной легендой, которая, по идее, могла выдержать любую проверку. Если бы Муха не догадался послать своих людей в гостиницу, все они, в том числе и Реваз, до сих пор пребывали бы в блаженном неведении…

Ржавый почувствовал, как вдоль хребта пробежал нехороший холодок. Подготовка рейдерского захвата по-прежнему выглядела самым логичным объяснением творящихся вокруг «Бельведера» странностей. Но захват захвату рознь; бывший офицер спецназа ГРУ Гургенидзе отлично понимал, что, если на захват пойдут не ряженые бандиты, а подчиненные Мещерякова, его джигиты не продержатся и двух минут. Собери вокруг офиса хоть всю грузинскую диаспору вместе с рассеянными по провинциальным русским городам родственниками, это все равно будет похоже на схватку своры дворняг с бульдозером: хочешь — убегай, не хочешь — ложись под гусеницы, бульдозеристу от твоего решения ни жарко, ни холодно.

Остановить этот бульдозер можно было только одним способом, а именно путем физического устранения тех, кто дергал рычаги и давил на газ. Ввиду появления на горизонте такого персонажа, как Ас, дело обещало стать не таким простым, каким казалось еще десять минут назад, когда Ржавый обдумывал убийство Мещерякова, сидя в машине перед кафе. Исход операции теперь представлялся сомнительным, и в связи с этим возникала острая необходимость получить с Мухи и Климова деньги как можно скорее — желательно уже сегодня, до наступления вечера. Если ликвидировать Мещерякова не удастся, из Москвы придется исчезнуть с максимальной скоростью, а исчезать без денег, за которыми, собственно, он и приехал, Гургенидзе не собирался.

Как и следовало ожидать, Забродов высадил Мещерякова напротив главного подъезда управления. После этого Реваз проследил за ним до самого дома, убедился, что птичка впорхнула в клетку, и принялся звонить по телефону, отдавая короткие, продуманные распоряжения.

Вход в шашлычную был декорирован плиткой, которая имитировала грубую каменную кладку, и увит плетями дикого винограда, печально шуршавшими на холодном порывистом ветру. Решетчатая летняя веранда, также увитая диким виноградом, пустовала, и развешенные по ее периметру гирлянды разноцветных фонариков ярко и ненужно сияли сквозь густое переплетение голых сухих ветвей. Массивная дубовая дверь, державшаяся на кованных вручную петлях, была заперта; видневшаяся за стеклом узкого стрельчатого окошка справа от нее табличка гласила: «Извините, закрыто на спецобслуживание». Спецобслуживание, как правило, подразумевает свадьбу, юбилей, поминки или иное мероприятие с большим количеством участников, однако шашлычная выглядела вымершей: не было ни громкой музыки, ни компаний разгоряченных людей, которые вышли покурить на свежем воздухе. На примыкавшей к кафе стоянке виднелись всего три автомобиля: приземистый, длинный и широкий серебристый «мерседес», черная полноприводная «субару» и демократичная вишневая «девятка», которую уже давно не мешало помыть. С заднего двора доносились редкие неуверенные удары топора и треск раскалывающихся поленьев; оттуда тянуло дымком, и время от времени становились видны поднимающиеся над закопченным краем мангала языки пламени.

С трех сторон окруженная редкой березовой рощей шашлычная старого Зураба стояла на обочине загородного шоссе километрах в двадцати от Москвы. Место здесь было довольно бойкое, и Зураб не то чтобы процветал, но вполне сносно сводил концы с концами, хотя и любил при случае пожаловаться на жизнь. В свое время Ржавый Реваз помог земляку решить возникшие было проблемы с местной братвой, и с тех пор Зураб молился на него, как на икону, то и дело оказывая своему покровителю мелкие услуги. Услуги эти были столь разнообразны и так часто находились за гранью того, что дозволено российским законодательством, что в один прекрасный день старый Зураб обнаружил себя намертво прикованным к рыжему земляку множеством дел и делишек, информация о которых показалась бы весьма любопытной всем правоохранительным и фискальным службам России. Поэтому слово Реваза Гургенидзе давно стало в шашлычной старого Зураба законом.